— Потому что он здесь?
Да.
— Нет.
— Тогда почему, Хэдли спрашивает о тебе. Она сказала нам, что ты обещала скоро вернуться, а это было больше двух часов назад. Она не разрешает нам петь «С днем рождения», есть торт, открывать подарки или делать что-либо еще, пока не приедет ее тетя Сидни… — ее голос учащается с каждым словом.
Я такая чертова трусиха. Я привела Хэдли, а когда она побежала внутрь дома, я убежала. Я не готова находиться с ним в одной комнате. Это будет слишком неловко и слишком… мы.
Но я не могу разочаровать Хэдли.
— Я уже в пути. Просто… если это будет слишком…
— Я прикрою тебя, — Элли закончила то, что не успела сказать.
— Спасибо.
— Просто приезжай сюда, пока она не свела нас с ума.
Я улыбаюсь, зная, что именно так и поступит Хэдли, и покидаю святилище, чтобы отправиться обратно в ад.
Пока я иду, я пытаюсь вспомнить все плохое. Если я буду злиться, то не буду чувствовать себя рядом с ним влюбленной идиоткой. Я думаю о той ночи, когда он сказал мне, что между нами все кончено. О неделях после этого, когда я умоляла его вернуться ко мне, чтобы мы могли все решить. Всю душевную боль, которую я пережила, думая, что он передумает.
Но он не передумал.
Он бросил меня, как будто я была никем, и не объяснил мне ни одной причины.
Придурок.
Я иду через поле, проходя мимо домика на дереве, который Коннор построил Хэдли. Серьезно, этот ребенок не обводит его вокруг пальца, он обводит его вокруг всей руки. Но это мило, и это заставило меня задуматься, не поступаю ли я глупо, позволяя своим свиданиям зайти на второй план.
Я отказалась от любви. Были парни, но ничего, что имело бы истинное значение. Все потому, что страх разбить свое сердце оказался сильнее желания полюбить снова. Деклан не разбил мое сердце, нет, он украл его из моей груди.
Я поднимаюсь по ступенькам, сдерживая гнев и обиду, которые он поселил в моем сердце много лет назад, и открываю дверь.
Как только я поворачиваюсь, он оказывается там.
— Сид.
— Засранец, — отвечаю я и скрещиваю руки.
Он проводит руками по густым волосам, убирая их с лица, а затем опускает взгляд.
— Я заслужил это.
— Значит, мы в чем-то согласны.
Он смотрит на меня из-под густых ресниц, которыми не должен обладать ни один мужчина, и ухмыляется.
— Ты хорошо выглядишь.
Ты тоже.
Нет, нет, Сид. Он не выглядит хорошо. Он похож на дьявола, который разбил твое сердце и никогда не оглядывался назад.
Я должна помнить все это. Иначе я не смогу игнорировать то, что он до сих пор заставляет мое сердце трепетать, или то, что я никогда не чувствовала себя более защищенной в объятиях другого — не то, что я провела восемь гребаных лет, пытаясь найти мужчину хотя бы наполовину такого же идеального, как Деклан Эрроувуд. Но еще важнее то, что я должна держать дистанцию между нами, чтобы он не понял неправильно и не начал думать, что у нас есть хоть один шанс на примирение.
Бросил меня один раз — позор ему. Дважды — я дура, которую нужно выпороть.
— Уверена, мы также согласны, что на самом деле нам не нужно общаться. У нас есть шесть месяцев, чтобы пройти через это, а потом мы можем вернуться к притворству, что друг друга не существует.
Деклан придвигается чуть ближе, и одеколон, который он носит с семнадцати лет, ползет по мне. Я купила ему первый флакон на Рождество. Он был мускусным и сильным, как и мои чувства к нему. Мое сердце болит от осознания того, что он все еще пользуется им.
— Это не то, что я собираюсь делать.
Я качаю головой, не желая слушать ложь.
— Шесть месяцев, Деклан. Я прошу тебя избегать меня, притворяться, что я здесь не живу или что ты меня не знаешь в течение шести месяцев, пока ты здесь торчишь.
— Я ненавижу своего отца за это.
Мы все ненавидим его отца. Когда он умер, четверо его сыновей должны были унаследовать ферму Эрроувуд. Они должны были продать ее и жить дальше. Но отец Деклана был жесток и эгоистичен даже после смерти. В завещании было оговорено, что каждый из четырех братьев должен прожить на ферме шесть месяцев. По окончании они смогут делать с имуществом все, что захотят.
Это значит, что, даже поклявшись никогда сюда не возвращаться, у них нет выбора, если они хотят получить свое наследство. И теперь я должна видеть человека, с которым так и не смогла смириться.
— Несмотря ни на что, ты мне ничем не обязан.
В его глазах мелькает обида, но он отводит взгляд.
— Ты всегда была красивой и неотразимой, когда не сдерживалась.
Конечно. Конечно. Достаточно, того, что он так легко меня бросил. Я не позволю своему сердцу поверить ему снова. Я должна защитить себя, потому что любовь к Деклану никогда не была моей проблемой. Я провела всю свою жизнь, делая это так же естественно, как дышать.