— Ты нужен мне, Деклан. Ты нужен мне, поэтому, пожалуйста, не отталкивай меня, — умоляю я и снова целую его.
Если его губы прильнут к моим, он не сможет мне отказать.
На долю секунды он отстраняется, и мне хочется закричать, но тут он наклоняется и заключает меня в свои объятия.
Моя рука прижимается к его шее, а он смотрит на меня сверху вниз.
— Это я нуждаюсь в тебе.
Глава двадцать третья
Деклан
Это все, против чего я боролся, но держать ее в руках, целовать и видеть ее улыбку — все это выбило меня из колеи.
Сидни должна была стать моей вечностью. Когда Коннор произносил клятву, часть меня словно отделилась. Я видел ее глаза, слезы на грани, и это меня сломило.
Я видел все это, а потом наблюдал, как все это уходит, когда она снова идет к алтарю.
Теперь Сид здесь, просит всего меня, и я не в силах отказать.
В моих руках все, что имеет значение. Невозможно отвести взгляд, потому что все это может оказаться миражом. Как только я отпущу ее, она может исчезнуть, но Сидни реальна. Она смотрит прямо на меня, когда мы входим в небольшое жилое помещение.
— Это не то, что я представляла? — ее голос — самый приятный звук.
— Нет? — спрашиваю я, щелкая выключателем, чтобы включить камин, а затем подхожу к ней.
Мои руки обхватывают ее, прижимая к себе единственную вещь в мире, которая имеет значение. Когда она сказала все это, сдалась, я словно сорвался. Все, чего я боялся, исчезло, потому что, как бы я ни пытался убедить себя, потерять ее снова было бы концом.
— Не отпускай меня, — умоляет Сидни.
Я возвращаюсь к кровати и опускаю ее на пол. Я смотрю на любимую женщину, желая высказать ей все, что чувствую. Выложить ей правду о том, что я покупатель дома, о той ночи, когда я ушел, и обо всех своих глупых мечтах о будущем.
По какой-то причине она верит в меня.
Она видит во мне человека, которым я могу стать, а не того, кем я являюсь. Для нее я не сломлен, не неудачник и не недостоин.
Я бы все отдал за то, чтобы это было правдой.
— Ты даже не представляешь, как ты прекрасна. Как сильно я хочу тебя.
Она наклоняется и прижимает руку к моим губам.
— Когда мы говорим, мы говорим то, что не можем взять назад.
Я провожу большим пальцем по ее щеке.
— Тогда позволь мне показать тебе все, что я хочу сказать.
Я клянусь, прямо здесь, любить ее всем своим существом, чтобы завтра, может быть, она ненавидела меня чуть меньше. Может быть, она почувствует все то, чем я хотел бы, чтобы мы были.
— Деклан, я должна…
Теперь моя очередь останавливать ее, прижимаясь губами к ее губам. Почувствовав, как из нее уходит вся борьба, я бормочу ей в губы.
— Никаких разговоров, Сидни. Просто позволь мне любить тебя.
С ее губ срывается тихий, сладкий крик, и она кивает. Ее пальцы проводят по моим щекам, и на этот раз я целую ее более трепетно. Не для того, чтобы заставить ее замолчать. Это потому, что я так долго обходился без этого и хочу утонуть в ее прикосновениях, радоваться ее любви и оставаться здесь, где мне не место.
Ее голова откидывается назад, и я провожу влажными поцелуями по ее шее. В последний раз, когда мы были вместе, все было неистово и торопливо. Я был вне себя от желания, и мы были как подростки.
Сегодня я хочу запечатлеть ее в своей душе.
Ничто в этот раз не будет в спешке.
Я медленно стягиваю тонкие бретельки платья с ее плеч, двигая губами в том направлении, куда они падают.
— Деклан… — она вздыхает, произнося мое имя, и запускает пальцы в мои волосы. — Ты мне нужен.
— У тебя есть я, — говорю я ей и говорю серьезно. Я ее. Я не отстранюсь, пока не взойдет солнце, и у нас больше не будет темноты, чтобы скрыть все, что не так, и, надеюсь, мы сможем найти путь обратно к свету.
Я расстегиваю молнию на ее платье и стягиваю его вниз. Она расстегивает каждую пуговицу на моей рубашке, наблюдая за мной с нижней губой между зубами. Сид отодвигает рубашку, на ее губах играет робкая улыбка.
Она просто великолепна. На ней кружевной бюстгальтер, от которого у меня пересыхает в горле.
Затем она поднимает руку, вынимает несколько шпилек из своих светлых волос и позволяет им рассыпаться вокруг нее, обрамляя ее лицо, и я замираю. Я не знаю, смогу ли я дышать. Все в этом моменте слишком сильно. Я знаю, что говорил, что отпущу ее, но не думаю, что смогу.
Сидни — это ответ на вопросы, которые я ищу, но у меня больше нет сил их задавать.
Мне надоело держать дистанцию.
Я боролся со своим здравым смыслом, и все же мы снова здесь. Мое сердце всегда принадлежало ей, и если мы сможем пережить эту ночь, после того как я все ей расскажу, то, возможно, я перестану бороться с тем, что неправильно.