— Это тот, кого ты хочешь видеть рядом с ребенком? Парня, который может выдержать побои?
Боже, он этого не видит. Это так безумно.
— Ты… — я шагнула к нему. — Ты хороший человек. Ты любящий, честный и готов на все ради того, кого любишь.
— Например, бросить их? Бросить их? Именно это я и сделал с тобой, — бросает он в ответ.
Мое сердце колотится, но я стараюсь отодвинуть свои собственные чувства, чтобы сосредоточиться на нем. У меня было почти пять месяцев, чтобы смириться со всем этим, в то время как его только что бросили в воду вместе со мной.
И все же мне хочется наброситься на него, швырнуть что-нибудь ему в голову и вбить в него этот чертов смысл.
Это похоже на очередное оправдание. Да, он бросил меня. Да, он говорит, что это было сделано, чтобы защитить меня, но он никогда не объяснял этого. Есть причина, и я не собираюсь никуда уходить, не узнав, в чем она заключается.
— Почему ты бросил меня тогда?
— Что?
— Почему ты ушел? Что заставило тебя уйти той ночью?
Я закрыла свое сердце броней и не позволяю ничему проникнуть в него. Пока не узнаю правду.
— Ты знаешь почему.
Я отталкиваюсь.
— Скажи мне еще раз.
— Потому что я не любил тебя, черт возьми!
— Лжец.
— Не называй меня лжецом.
— Не лги мне! — кричу я в ответ. — Ты не любил меня? Чушь! Если бы ты не любил, то ничего бы не случилось, когда ты увидел меня несколько месяцев назад. Ты бы не искал меня у пруда. Ты бы не пытался наладить отношения между нами. И… — я дышу короткими рывками, пока эмоции переплетаются внутри меня. — Я знаю, что ты любишь меня, ты, трусливый говнюк! Я знаю это до мозга костей.
— Это ничего не меняет! — его руки дрожат, когда он тянется ко мне, но в последнюю секунду отдергивает их. — Неважно, любил я тебя тогда или сейчас, я должен был уйти. У меня не было выбора. Я сделал то, что было лучше для всех нас. Никто из нас не знает, может, во мне больше от отца, чем мы хотим верить.
— Ты не причинишь мне вреда.
— Ты этого не знаешь.
— Знаю. Почему ты ушел? Я снова толкаю его.
Возможно, это мой единственный шанс. Сейчас он не думает, и стены, которые он так тщательно возводил, не смогут продержаться слишком долго. Мне нужно разрушить их и добраться до самой сути.
— Я сказал тебе, почему.
— Правду, Деклан.
Он качает головой и пытается отойти, но идти некуда.
— Это не имеет значения.
— Думаю, имеет. Я думаю, что-то случилось, и вы с братьями решили уехать. Думаю, это было связано с твоим отцом, и что бы это ни было, все было так плохо, что ты чувствовал, что не можешь рассказать мне, и поэтому ушел. Я права?
Его глаза встречаются с моими, челюсть плотно сжата.
— Сид.
— Ты что-то не договариваешь, и я этого не оставлю. Что случилось с твоими братьями? От чего ты их защищаешь?
Единственное, что могло заставить Деклана уйти — это что-то связанное с его братьями. Как я не заметила этого раньше, ума не приложу, но теперь все стало предельно ясно.
Деклан делает шаг вперед, руки все еще дрожат.
Я придвигаюсь к нему, зная, что он борется с желанием рассказать мне, но в нем живет глубокая потребность защитить тех, кого он любит.
— Выбери меня, Деклан, — мягко прошу я. — Выбери нас и просто скажи мне, что заставило тебя уйти восемь лет назад.
— Оставь это.
— Почему ты бросил меня? Почему ты бросил все? Почему ты не выбрал меня тогда?
— Черт возьми, Сидни! Я не могу этого сделать!
Я вижу агонию, но не могу отступить. Как бы я ни хотела, я не могу. Поэтому я подхожу к нему ближе, пока, между нами, почти не остается пространства.
— Почему? Почему ты отпустил меня? Почему ты солгал мне? Почему?
— Потому что мой отец убил кое-кого, и мы все были там! Его дыхание затруднено, и я делаю шаг назад.
— Что? Я сжимаю живот, чувствуя, что меня может стошнить.
— Вот почему я ушел от тебя. Мой отец взял машину Шона и сел за руль пьяным. Он сбил двух человек с дороги, убив их мгновенно. Мы были там. Мы вчетвером видели это, смотрели в гребаном ужасе, как они перевернулись, а он уехал.
Я качаю головой в знак отрицания.
— В этом нет смысла.
Деклан полунасмехается, а затем сжимает переносицу.
— Мы были там, Бин. Мы видели, как он убил тех людей, а потом уехал, но все гораздо хуже.
От того, как ломается его голос в конце, у меня начинает болеть в груди. Я сажусь на кровати, борьба покидает мое тело, и я готовлюсь к ответу другого рода.
— Скажи мне.
Он прислонился к стойке, выглядя измученным и усталым.