— Никаких изменений.
— Никаких.
Я делаю несколько вдохов через нос, пытаясь успокоиться. Я не могу сейчас сорваться. Я должен быть сильным, уверенным и верить, что с Сидни все будет хорошо. Что бы ни происходило, все можно исправить.
— Сид проснется.
Я киваю, потому что это правда.
— Люди не впадают в кому просто так, верно? Не тогда, когда ничто не указывает на то, почему это может произойти. Они просыпаются, когда готовы. Насколько я знаю, это ее способ наказать меня, — беззлобно смеюсь я. — Это работает, так что она может чувствовать себя хорошо из-за этого.
— Она не настолько жестока.
— Разве не так? Она не говорила мне о ребенке. Потом она узнает, что что-то не так, что у нее чертова опухоль, но не говорит мне об этом, — злость и разочарование начинают нарастать. — Я узнал об этом, когда она была на операции, и она даже не знала, почему я не пришел на прием.
— Какая причина? — спрашивает Коннор.
— Я был занят покупкой ее чертовой фермы, на продажу которой она настаивала. Либо она продаст ее в тот же день, либо откажется и обратится к другому покупателю.
Коннор ухмыляется.
— Так ты на нее злишься?
— Я зол… нет, я чертовски зол. Я не могу ее потерять! Мне нужно, чтобы она очнулась. Мне нужно, чтобы она жила. Она написала эту гребаную записку, в которой говорится, что, если выбор будет стоять между ней и ребенком, мы должны спасти его. Я не могу…
Коннор делает шаг вперед, притягивая меня к себе. Мой младший брат, которому я больше всего на свете напоминаю отца, утешает меня. Я хлопаю его рукой по спине, и он делает то же самое. Он обхватывает меня за плечи, притягивая к себе, а затем сжимает челюсти.
— До этого не дойдет.
— Я потерял столько времени… — я отступаю и подхожу к окну. — Все эти годы я был так уверен, что держаться подальше — это правильно. Я думал, что даю ей шанс на жизнь, которую не могу обеспечить. Теперь я хочу все это стереть. Я готов отдать все, чтобы побыть с ней. Я просто хочу получить второй шанс, чтобы все исправить.
Он садится в кресло рядом со мной.
— Правильный второй выстрел разделит первую стрелу и проложит прочный путь.
— Этот совет сейчас очень кстати. Я знаю, какой путь мне нужен, он ясен и тверд, но у него может быть конец.
Коннор смеется без юмора.
— Мне кажется, что мама говорила нам то, что мы должны были услышать, но мы не были достаточно умны, чтобы слушать.
— Я боюсь, что потеряю ее… — признаюсь я в своем самом глубоком страхе.
Его рука сжимает мое плечо.
— Не теряй надежды, Деклан. Сидни нужно верить, что ей есть за что бороться. Стань этим для нее.
Я буду всем, что ей нужно.
Глава тридцатая
Деклан
— Прошло двадцать четыре часа. Мне нужно, чтобы ты услышала меня, Бин. Проснись. Открой свои голубые глаза и позволь мне увидеть тебя.
Я пытаюсь убедить ее проснуться. Я не могу спать. Я не могу есть. Все, что я делаю — это чередуюсь с Сьеррой или Элли у ее кровати. В основном они не могут вытащить меня отсюда.
— Деклан, — тихо говорит Элли, стоя у стеклянной двери.
— Пожалуйста, сделай перерыв.
— Я отдохну, когда она проснется.
Она заходит дальше в комнату и смотрит на меня.
— Нам с Коннором пора домой. Я принесу тебе чистую одежду завтра.
— Хорошо.
Она тяжело вздыхает, глядя то на меня, то на Сид.
— Ты сводишь его с ума, — шепчет Элли, но достаточно громко, чтобы я услышал. — Он не брился, не принимал душ и вообще ничего не делал, кроме как донимал тебя. Оставь его в покое, Сид. Он любит тебя, и я обещаю, что ты сможешь убить его, если он снова причинит тебе боль. У нас достаточно земли, чтобы спрятать тело.
Я улыбаюсь, думая о том, как ей это понравится.
Элли поворачивается ко мне.
— Позвонишь мне, если что-то изменится?
— Обязательно.
Она подходит ко мне и целует меня в щеку.
— По крайней мере, постарайся что-нибудь съесть. Ты ей не поможешь, если будешь обессилен.
Я ничего не говорю, потому что еда — это последнее, что меня волнует.
Проходит еще несколько часов, но ничего не меняется. Все, что я могу делать — это сидеть, ожидая любого движения, которого не происходит. Я наблюдаю за ней, думая, что, может быть, ее веки дрогнут. Может быть, ее пальцы дернутся, но этого не происходит. Я прошу, умоляю, уговариваю ее, но она не двигается.
Я откинулся в кресле, поражение заполнило мое тело и оставило конечности тяжелыми. Сегодня утром доктор объяснил нам со Сьеррой, что они собираются провести еще одну серию тестов, потому что это определенно ненормально.