Мы с Деком думаем, что дело в том, что он действительно не хочет уходить на пенсию и что ему нравится быть рядом с нами. Я не возражаю. На самом деле я была бы рада никогда не отпускать его, но это просто эгоизм.
Я знаю, что вычеркнула из его жизни десять лет, когда была в коме, и с тех пор он стал таким же защитником, как и Деклан.
Я улыбаюсь и беру еще одно печенье.
— Думаю, ты прав.
— Чертовски верно. Он наполняет чашку и подносит ее ко мне.
— Знаешь, тебе будет трудно заставить меня держаться подальше, когда родится этот ребенок. Будет много вещей, которые нужно будет сделать здесь, пока вы оба будете ухаживать за младенцем.
Я киваю.
— Не сомневаюсь.
— И не говоря уже о том, о чем еще нужно позаботиться.
Я сдерживаю улыбку от того, как он заведен.
— Конечно.
Деклан открывает заднюю дверь и улыбается.
— Привет, Джимми. Я думал, ты собираешься взять выходной и остаться дома по случаю своей пенсии.
Джимми опускает кружку с грохотом, который отдается в голове, и я прикусываю язык так сильно, что чувствую вкус крови. О, теперь он влип.
— Дети думают, что я могу просто уйти на пенсию, — бормочет он себе под нос, выходя из комнаты. — Думают, что знают все, пока что-нибудь не сломается, и тогда выход на пенсию означает просто бесплатную работу.
Деклан смотрит на дверь, через которую он вышел, а потом на меня.
— Что за…
— О, ты вляпался в дерьмо, друг мой.
— Я поздоровался.
— А потом ты упомянул, что он должен быть дома.
— Значит, ты его разозлила, и удар достался мне? — спрашивает Дек.
— Ага. Мне нравится, как все получилось.
Он закатывает глаза.
— У меня есть сюрприз.
— Для меня?
— Да, любимая, для тебя. Пойдем. Деклан протягивает мне руку, и я беру ее.
Мы выходим на улицу, и я глубоко вдыхаю, закрыв глаза. Мне так приятно находиться здесь. Солнце греет мое лицо, влажность низкая, так как еще раннее утро, а небо — самое яркое и голубое.
— Ты даже не представляешь, как я ненавижу сидеть взаперти.
— Думаю, представляю. — Деклан останавливает меня, поворачивая лицом к себе. — Я хочу, чтобы ты надела это и не жаловалась.
Я опускаю взгляд на черный галстук и поднимаю бровь.
— Ты хочешь, чтобы я надела только это? Мы же на открытом воздухе, Дек. Джимми может видеть из окна, и фермеры повсюду.
Он смотрит в небо, а потом снова на меня.
— Как бы ни была привлекательна мысль о том, что ты голая, в одном лишь галстуке, на улице ранним утром — это не то, что я имел в виду. Я хотел надеть его тебе на глаза.
— О! Теперь понятно. Повязка на глаза.
— Да, любимая.
— В другой раз говори, куда ты хочешь завязать галстук. Я похлопываю его по груди.
Деклан смеется и помогает мне завязать повязку.
— Ты видишь?
Я слегка двигаю головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но вокруг все черное.
— Ничего.
Он дважды поворачивает меня к себе.
— Я что, прищемила хвост кому-то?
— Нет, но ты — худший человек, чтобы пытаться удивить, так как ты наблюдаешь и все подмечаешь, так что я подстраховываюсь.
Он прав. Я самый худший кандидат. Через несколько недель у меня будет вечеринка в честь ребенка. Они пытались сделать это сюрпризом, но он вел себя странно, и я пронюхала и узнала об этом. Это было очень мило, что он старался. Я изо всех сил старалась не подавать виду, что знаю, но несколько дней назад я упомянула, что тема с поездом была отстойной, и сорвала все.
Я уверена, что он хотел меня придушить.
Тем не менее, сейчас у нас тема зоопарка, и именно в этом стиле я оформляю комнату Дикона.
— Мы уже пришли? — спрашиваю я, ненавидя темноту.
— Чуть дальше… — Деклан берет меня за руки, увлекая за собой. Я понятия не имею, в чем заключается его грандиозный сюрприз, но того факта, что я выхожу из дома, достаточно, чтобы вызвать у меня эйфорию.
Последние несколько недель я чувствовала себя прекрасно, но моя властная медсестра сделала мою жизнь абсолютно несносной. Я не могу ходить на работу, ездить на машине, много гулять или напрягаться, потому что это вредно для ребенка.
Клянусь, я могу ее побить.
Поэтому мне приходится прибегать к уловкам, чтобы не терять работу.
— Хорошо, — говорит Дек, когда мы останавливаемся.
Я вдыхаю запах дерева, свежей краски и следов сена. Его руки переходят к галстуку, медленно снимая его с моей головы.
Мои глаза расширяются от шока. Месяц назад это был мой сарай. Это был небольшой служебный кабинет с фермерским оборудованием внизу и стойла, которые мы не использовали ни для чего, кроме как для хранения.