Да и сами эти ноги уже стали предметом прикладного интереса Михаила (нового Василисиного мужа). Он часто наблюдал за Борькой, когда тот расхаживал по двору на цепи, разрывая кучи мусора, аккуратно разложенные им же (Михаилом) по всем углам - а мусора было много.
Может быть потому, а скорее по совокупности фактов, новый муж обратился к Василисе с таким вот предложением на исходе осени:
- Кабанчик-то забурел. Да-а-а... Хорош, даже и сказать нечего. И всё-таки думаю я о нём, думаю.... и вот что надумал, наконец.
Тут Михаил посерьёзнел, придвинулся к Василисе поближе и взял её за руку:
- Надо решать с кабаном всё-таки что-то. Пусть и был он твоим мужем, человеком то есть - но он превратился в зверя... И ты ведь всё для него уже сделала! Ты и отмолить его пыталась, и условия для его возвращения создавала - но он не вернулся.
Что дальше-то делать? Оставить его - чтобы он в клетке сидел, по двору на цепи слонялся, да корма переводил? Или в лес его отпустить - на холод, на съедение диким зверям - волкам да медведям?
Не годится ни то и не другое - и держать мы его не сможем, и на погибель выпускать тоже не надо бы. И моё предложение такое - НАДО САМИМ С КАБАНОМ ДЕЛО ЗАКОНЧИТЬ!
Ведь подумай сама, Василиса, ведь это выход и для него и для нас - почти единственно доступный. Я возьмусь за дело, Я кабанчика заколю! Быстро без мучений и без страданий.
И умрёт ведь он у тебя на руках.
Ты не смотри, как я это делать буду - войдёшь потом, когда всё будет уже сделано, и он тихо заснёт у тебя на руках - и это будет покой и счастье для него...
Ну а если уж на то пошло - сделаем мы из него отличный ОКОРОК!!! К рождественскому столу, к Новому году. И всю деревню накормим - они же здесь отродясь такого не видали!
И такой выход - очень хороший!
Люди будут долго и с благодарностью Борьку твоего вспоминать. Все мы будем.
Когда будут говорить о нём, то скажут, что он жизнь свою многострадальную принес в жертву ради нашего общего блага. Ради того, чтобы каждый из нас почувствовал, как коротка и хрупка жизнь, и только принеся в жертву жизнь одного из нас, мы сможем спасти жизни других.
(Ну, достанем ещё бабкиного самогона, из старых запасов, да выпьем немного - помянем его как следует).
И вот это дорогого стоит - такая память. Не каждого ведь из нас таким запомнят.
А может быть, его не раз и не два помянут, и долго еще память о нём хранить будут!!!
И правильно - наверное, нужно будет долго нам про него помнить...
Вот какое у меня предложение! (Михаил прослезился, и вытер слезу рукавом)
Василиса слушала-слушала, и всё медлила даже не с ответом, а с подтверждением того, что она вообще услышала всё сказанное и как-то его восприняла. Даже вымолвить что-то было невозможно - столько мыслей разбегалось в её голове, и столько чувств вдруг всколыхнулось в ней от этой речи.
И, конечно, первая же её мысль была:
- А кого же он резать собрался - мужа моего бывшего? Да это что же творится, среди бела дня мне это предлагают, и я слушаю? Возможно ли такое вообще? Стыдоба, да и только!
И пусть совести нет у предлагающего мне такое, но у меня то она есть! И должна ли я хотя бы уже выслушивать подобные предложения! Ведь он же мужем моим был, Борисом - так ведь?!? Близким мне человеком, с которым жила, с которым спала.
Но со временем напор её совести ослабел, и уже не был так силён, как в начале. Ведь Борька теперь и вовсе не был её мужем - ведь не за этого же щетинистого хряка она выходила!
И она вроде бы никому и не давала обещания обхаживать этого чавкающего над корытом монстра.
Поэтому ответ на вопрос, сначала казавшийся очень спорным и деликатным, становился очень ясным и отчётливым. Да и не попахивало тут никаким людоедством - ну не похож он был на человека. Ну, вот никак не похож - и всё тут!
И содержать его становилось всё труднее - он и жрал всё подряд в неограниченных количествах. По крайней мере то, что ему предлагали. И Василиса с Михаилом начали уже совсем выбиваться из сил для того, что бы этой еды для Борьки где-нибудь, да раздобыть.
А с другой стороны (буквально вот - с другой стороны) навоза от него было тоже предостаточно (и это было вроде как хорошо).
И этот навоз регулярно вычищался и складывался - и куч навоза скопилось уже довольно много, и были они уже значительные (и были нужны).
И, наконец, конечно же, Борькин паршивый свинский характер. Вёл он себя отвратительно, разносил почти всё, что попадалось ему под его копыта.
Клетку свою он тоже много раз пытался разнести - но вот это ему уже было не под силу, она была слишком крепкой для него.
Но, поэтому, он почти всегда был зол. Он косил своими маленькими глазками, как будто выжидая момент для того, чтобы яростно наброситься на кого угодно, вне зависимости от того, кто это, и какова причина вспышки ярости. Хряк был непредсказуем и дик.
Это было аргументом "против", за то, чтобы навести окончательный порядок в вопросе содержания свина. Нет поросёнка - нет проблемы!
В итоге всех этих размышлений Василиса всё-таки пришла к определённому мнению.
И вот что она решила:
- Зарежем, мы кабанчика нашего. Зарежем к Рождеству, наверное. Пусть догуляет он ещё немножко, наберёт немного ещё - тогда и будем его резать. Будет у нас и мясо, и холодец на Рождество, да на Новый год - будем мы надолго обеспечены, да и хранить его будет нетрудно.
Так тому и бывать, - сказала она Михаилу, подводя итог всему этому неприятному и долгому разговору.
Сам Борис во время разговора рылся под окном в один из тех случаев, когда его на цепи выпускали из клетки. Он энергично рылся в мусорных кучах на дворе, и казалось, ничто не может его отвлечь от этого увлекательного занятия.
Да ему и самому так казалось.
Но любопытство взяло верх - и он стал тихонько пастись под окном, прислушиваясь к тому, о чём же всё-таки идёт разговор.
В тот момент, когда он услышал голос бывшей своей жены, и тогда, когда её вердикт был вынесен - он вдруг всё понял.
Он несколько раз дернулся, но потом решил подождать.
Время расплаты ещё не пришло.
18. ПОБЕГ