Ну, с детьми Василич как-то перебился, но занятия себе нашёл - например, натаскал воды из колодца для всяких нужд.
Он замочил всё своё бельё - чтобы оно начало стираться. Потом постирал его - грязного белья накопилось уже порядочно - повесив сушиться на верёвке, натянутой между двумя жердями во дворе.
После этого он взялся за поленницу дров, сложенных на краю двора, да и переколол их все. Получилось здорОво и даже как-то свирепо.
Нешуточно вспотев в процессе колки, он в финале присел на пень, на котором орудовал колуном, в одних трусах (а колол дрова он именно так), вздохнул, вытер пот, и пошёл мыться в баню - баню он начал протапливать загодя.
Так и прошёл весь остаток дня.
Попарившись в бане, он почти моментально повалился и уснул как ребёнок.
Надо сказать, что эту медовуху Василич пытался пить долго (по крайней мере, старался это сделать) - экономил, как мог, растягивал удовольствие.
Но фляги всё равно хватило только на три дня.
И вот это уже было ударом под дых.
Неделю Василич ходил трезвый и злой. Но время шло, а ничего само собой не менялось - становилось само собой ясно, что что-то надо было делать.
Первое, что он сделал - это пришёл к бабаньке с вопросом - "Как бы ещё медовухи этой достать?" - но она не знала ответа на этот вопрос.
- Это ведь редкий ГОСТЬ, заходит очень нечасто. Он появляется, когда сам этого хочет, так же и уходит. Да и где его искать - я не знаю. Так что, помощи в его поисках я оказать не смогу тебе, Василич. Ищи его ещё как-нибудь.
Дальше было так...
Он прошёл по деревне, и расспросил всех немногочисленных жителей о странном медоваре. Но никто ничего о нём не знал - вроде что-то и слышали о чудесном напитке, прекрасной волшебной медовухе - однако ничего конкретно сказать ничего не могли.
Ни "кто", ни "где", ни "как найти" - ни-че-го.
Василич искал-искал, под конец уже чуть ли не землю рыл, да бил копытом - но его поиски никаких результатов не дали. А выпить хотелось - он стал искать что-то другое.
Один его знакомый алкаш Димон, из другой деревни, сказал, что есть поблизости пара самогонщиков, у которых что-нибудь можно спросить.
Через пару дней он принес бутыль некой жидкости. Выглядел этот напиток, конечно, не очень, да и пах специфично, но, судя по всему, делать было нечего
Димон рассказал, что смог найти только это. При этом божился и клялся, что сам это попробовал, и ничего с ним уже не случилось.
- Поэтому - сказал он - надо брать (так сказать) то, что дают. А если уж потом что-то получше и найдётся - то это же очень естественно. Это мы и называем - сказал он, подняв корявый палец вверх - это мы и называем "ЭВОЛЮЦИЕЙ".
После этого Василич и Димон налили по полстакана и выпили. Как и ожидалось, ничего хорошего этот напиток не сулил. Было в нём что-то этакое - что-то нечеловеческое.
По крайней мере, грусть и хандра нападали вполне маниакального характера. Вспоминались какие-то грустные и неприятные вещи, всё внутри как-то слабело.
Светлые и искристые воспоминания тускнели, покрывались патиной. И выплывала беспросветная муть настоящего, и ещё более безотрадное будущее - будущее, не сулившее ничего хорошего, и даже ещё большие страдания и тоску.
Именно поэтому посиделок никаких устраивать и не хотелось. Ведь молчаливое созерцание безысходности никому не было способно принести удовольствия, а уж Василичу тем более.
Он отдал деньги за спиртное, да и спровадил Димона. Ему хотелось побыть одному...
В этот раз запой длился почти целую неделю. И на этот раз на пятые с половиной сутки Василич выполз из бани на свет божий совсем уже без сил.
И вылез оттуда он уже не в человеческом облике. Ну, с одной стороны, всё вполне логично. Такое с любым может быть - попей горькую с неделю, так можно и человеческий облик потерять.
Но не так же!!!
На разъезжающихся ногах с мутной тяжёлой головой выполз он на солнечный свет, чтобы встретить это мрачное утро. Голова раскалывалась, глаза не смотрели вообще, поэтому вышел он - как смог. А смог он идти только на четвереньках.
Таким манером он дополз до бочки с водой, но понял, что наверх уже не дотянется. Бочка подтекала, под ней стояла лужа - он морщился, жмурился, но пил из лужи.
И вдруг в луже он увидел что-то непонятное. Он присмотрелся, сморгнул, ещё раз присмотрелся - из лужи на него смотрел СВИН !!! В меру волосатый, морда не очень наглая, но и не простецкая - натурально КАБАН.
- Вот так я и живу здесь теперь... И ни просвета, и ничего хорошего не предвидится, - закончив так свой рассказ, Василич тяжко-тяжко вздохнул.
22. САЛО
Метель бушевала до утра.
Новые знакомцы разговаривали ещё долго, взволнованные таким новым поворотом событий. Они делились друг с другом всем, что им удалось узнать или испытать в свиной шкуре.
Где добывать еду и как лучше это делать, как находить место для ночевки и обустраиваться там так, чтобы это было безопасно. Как слушать лес и слышать всё, что в нём происходит, для того чтобы знать, куда идти. Как видеть и читать следы, следить за полётом птиц, что можно увидеть по растениям - всё это Борька и Василич долго рассказывали друг другу.
Борька рассказывал своё, Василич своё, и сам по себе разговор перешёл на тему врагов кабанчиков. Борька рассказал о тех врагах, которых он смог выделить и запомнить. Рассказал об их методах, их уловках, особенностях, наконец.
И, конечно же, отдельной строкой он выделил украинских партизан. Они же были - "звери-не-люди". Про них, со всеми их гастрономическими подробностями, он рассказывал дольше всего. Рассказ длился долго, дольше рассказов об остальных их недругах, но всё же и он завершился.
Василич выслушал его, одобрительно хрюкнул, и сказал:
- Правду, правду ты говоришь. Эти бандеровцы недобитые - очень и очень опасные конечно. А знаешь ещё, почему они гоняются за нашим братом? За такими, как мы - за ОБЕРНУВШИМИСЯ?
Мы ведь для них особенно ценные кадры - они нас будут преследовать до конца... И вот почему (я подслушал давным-давно уже их секрет, когда случайно наткнулся на их костёр в лесу) ...
Василич бродил по лесу уже прилично, и это был как раз случай, как и у Борьки - разница была только в том, что это были самые-самые первые дни в новом облике. И он ещё не успел познакомиться со всеми своими недругами.
Он изрядно намаялся за прошедший день, и, увидев в сумерках отблески и блики костра, решил тайком подкрасться к нему, да разузнать, что происходит, и кто бродит по лесу ночью.
Может быть, люди, сидевшие у костра, смогли бы ему чем-нибудь помочь, или, наконец, с ними безопасно можно было бы погреться у костра, по чему Василич уже успел соскучиться.