Но, главное, — отец хороший. Просто хороший. Если бы Славку спросили, чем хороший, он затруднился бы объяснить. Но есть же вот люди неприятные, хотя, казалось бы, ничего особенно плохого не делают. И есть люди, привлекающие к себе, хотя и неясно чем. Таков и Славкин отец.
— Ну, маляр, кончил? — спросил он Славку.
Сын объяснил: осталось совсем немного.
— Молодец, — отец притянул его к себе, обняв за плечи. Отец высокий и хотя узкоплечий, но очень сильный: однажды на спор сжал руку приятелю, так тот прямо взвыл.
Вместе они поднялись в Славкину комнату, отец придирчиво осмотрел работу сына.
— Ничего. Годится. — Помешал щепкой краску в банке и посоветовал: — Густовато. Олифы долей.
Славка кивнул. Глянул в окно: вдали, возле реки, где были еще в начале лета врыты ворота, ребята гоняли мяч.
— Я пойду, пап? — сказал Славка. — К обеду вернусь.
На пустыре Славку встретили радостным гулом.
— Становись! Бьют нас, — размазывая по лицу грязные полосы, шепнул ему Петька.
Сражались поселковые с «зареченскими». Счет был 2:4.
Славка быстро скинул рубаху, брюки и вскоре уже стал «центром» команды «поселковых». Он хорошо бегал, и это делало его очень опасным на поле. Получит мяч, рывок — и тут уж за Славкой никто не угонится.
Играли долго. Сделали перерыв, искупались и снова продолжали матч. Постепенно «поселковые» сравняли счет. И тут в решающий момент Славка забил еще один гол. Красивый! Получил мяч на краю и с ходу издали сильным ударом «воткнул» в «девятку» — верхний угол ворот.
«Зареченские» обозлились. Особенно Колька-низенький.
— Вне игры! — хрипло орал он. — Славка был вне игры!
— Ты что, очумел? — Славка снова положил мяч на то место, откуда он пробил по воротам. Показал, где в этот момент находились защитники.
Но на разгоряченного Кольку уже ничего не действовало.
— Жулик! — кричал он. — Зажучил!
— Перестань! — Славка, сжав кулаки, подступил к нему.
— Жук! — яростно метался Колька-низенький. — Весь в отца! У вас вся порода — жуки.
— Что-о?? — побледнев, грозно надвинулся Славка. — Отца не трогай…
— Ишь! Не тронь?! А я вот трону. Жулик он! Жулик! Дачу какую отгрохал! Тысяч на десять. А сам сто рублей в месяц получает. Жулик. Факт.
Бац! Славкин кулак въехал Кольке в нос. Хлоп-хлоп! Еще два раза мелькнули Славкины руки, и Колька упал.
Вскочил, размазывая по лицу кровь, кинулся на Славку, но тот был выше и сильнее. Отпихнул Кольку:
— А еще на отца клепать будешь — не так огребешь!
Больше играть уже никому не хотелось.
Славка шел домой и думал:
«Завидуют. Этот Колька, факт, завидует. У него-то нет дачи».
Но настроение было испорчено.
Дома Славка пообедал; надо бы снова взяться за кисть, но что-то не хотелось.
«Ладно, завтра, — подумал Славка. — Успеется».
На террасе отец вел переговоры с плотниками.
— Это, милок, работа нешутейная, — неторопливо говорил огромный степенный дядька, почему-то, несмотря на жару, обутый в валенки с калошами. — Сам посуди: сруб-то немалый, семь на восемь. И опять же две террасы, два крыльца, и верх — все зашить надо. Нет, милок, менее как за две сотни не сладимся.
— Ну уж, две сотни! — возразил отец. — Работы вам двоим на три, ну на четыре дня. По десятке в день на брата. А ты заломил…
«Две сотни! — покачал головой Славка. — За одну только обшивку. Ничего себе!»
И вдруг подумал:
«А в самом деле: откуда у отца столько денег? Ведь зарплата — сто шесть в месяц. А мама говорила, что мы съедаем эти сто шесть. Сполна съедаем. А на дачу — откуда?».
От этой мысли противно засосало под ложечкой, будто у голодного.
«Неужели?..»
Но Славка сразу отбросил сомнения.
«Отец — жулик? Мой отец!? Такой замечательный, такой умный, веселый, хороший!.. Нет, нет, чушь, дикая чушь!»
Славка даже засмеялся. Как мог он хоть на секунду предположить такое! Отец — жулик! Ерунда!
Поднялся наверх, в свою комнату, снова стал красить. Водил кистью и в такт мазкам громко распевал:
Он всегда пел эту задорную песенку, когда был весел.
Так он красил часа полтора, потом вдруг подумал: «А все же… Откуда деньги?»
Со злостью сунул кисть в банку, так что брызги разлетелись по сторонам.
— Славик, кушать! — крикнула снизу мать. Он не ответил. Долго молча сидел в своей комнате. Уже темнело. Но он не зажигал света.