— Дорога у вас высокая?
— Чуть больше метра над равниной. В отдельных местах до полутора метров.
— Значит, обзор есть.
— Так точно. Нормальный обзор.
— Как солдат расположил?
— Семеро с нашей стороны, на направлении от Махачкалы, трое на противоположной.
Опытный сержант контрактной службы продублировал мои действия, не спрашивая совета и не зная, как поступил я. Школа-то одна, хотя я в ней — преподаватель, а сержанты — пока еще все-таки ученики, но ученики толковые.
— Нормально. Продолжай устраиваться. Третье отделение!
— Я, товарищ Добрыня! — отозвался старший сержант Лысаков, который командовал третьей группой.
— Докладывай, Леня!
— Все точно так — соотношение семь к трем по обе стороны дороги. Разница только в отсутствии домов. БМП спрятать некуда. Я думал, закопать в землю за ближайшим холмиком, но там, мы посмотрели, земля — на тридцать сантиметров, дальше — сплошные камни. БМП только отвал свой[3] погнет…
— И что решил?
— Посоветовались с ментами, решили отогнать БМП за поворот дороги. Там — заросли кустов. Они с нашей стороны прикроют, а с противоположной и прятаться не от кого. Там дорога из Дербента в Махачкалу идет. Мы же это направление не контролируем…
— Нормально, продолжайте работать, — сдержанно оценил я начало операции, не давая пока никому оценку. — Конец связи…
— Конец связи… — поочередно подтвердили младшие командиры…
Окоп для себя я копал самостоятельно, хотя хорошо знал, что многие офицеры заставляют солдат выполнять эту мозольную работу. Но я копать умею с детства и с земляными работами всегда справляюсь без проблем. Даже если земля каменистая. Тем более копать требовалось не глубоко, окоп следовало делать лежачий. Для маскировки я, опережая всех солдат, добежал до ближайших кустов в недалекой низинке, вырубил несколько палок тальника, которые укрепил над своим окопом дугой, по изгибу палок. Таким образом, мне не требовалось укрываться маскировочной сеткой, как одеялом, и путаться в ней при необходимости выбраться.
Солдаты первого отделения, заметив мои действия, тоже устремились к кустам, желая благоустроить свои окопы так же, как их командир. Благо малые саперные лопатки были у всех, они с превеликим удовольствием заменяли солдатам топоры. Таким образом, уже через десять минут все первое отделение во главе с командиром взвода, со мной то есть, лежало на земле, ощупывая прицелами проезжающие машины.
Два инспектора ГИБДД действовали грамотно. Хотя мне только с опозданием пришла в голову мысль, что нельзя останавливать сразу несколько машин, как это обычно происходит, чтобы бандиты, как уже было вчера в поселке Балтийский, не подстрелили посторонних людей. «Гиббоны» вскоре сообразили и стали останавливать машины только по одной. Видимо, информация о вчерашних происшествиях у инспекторов ДПС имелась, их руководство умело делать нужные выводы и провело необходимый правильный инструктаж.
Машины останавливали, документы проверяли, в двух машинах был даже произведен досмотр багажника, хотя я читал недавно в Интернете, что это противоправные действия и на осмотр требуется отдельный судебный ордер. Никто в инспекторов не стрелял, ни из одного окна проезжавших мимо автомобилей не высовывались ни автоматные, ни пистолетные стволы, не выглядывала черная пасть гранатомета.
Все проходило тихо и мирно, я и мои солдаты начали даже уставать от однообразия.
Это было неприятное ощущение. Я хорошо знаю, что существует некий «закон вредности», согласно которому самые критические действия начинаются в момент наибольшей усталости.
Чтобы снять общее напряжение, я разделил группу на четыре части, объявив об этом по связи. Страховали инспекторов мы теперь парами. Семеро солдат и я. Первая пара отслеживала две машины. Остальные должны были поддерживать наблюдателей огнем только в случае обострения ситуации. Две машины проходили, в дело включалась вторая пара, еще через две машины — третья, потом четвертая, а потом снова работала первая. Так легче переносить усталость однообразия. И есть время отдохнуть. А уж чтобы перестроиться с отдыха на работу — на это любому из моих солдат требуется только доля секунды или одна команда. Оставшиеся трое солдат по другую сторону дороги вообще наблюдения не вели. Они должны были вступить в дело только в случае обострения ситуации.
3
БМП-3 имеет собственный отвал, наподобие бульдозерного, применяемый для самоокапывания, что позволяет боевой машине вырыть для себя полноценный окоп. В боевой обстановке отвал в сложенном состоянии выполняет роль дополнительной, своего рода динамической защиты корпуса боевой машины пехоты от поражения минами и противотанковыми гранатами.