Я догнал ее в два шага.
— Мороженое?
— У него непереносимость лактозы, но он не может быть ответственным человеком и просто взять один или два кусочка из обязательного рожка и улыбнуться камерам. Он просто съел всю эту чертову штуку, запил молочным коктейлем, а потом сел в гастрольный автобус, переваривая все эти молочные продукты, пока остальные пытались не задохнуться.
Я замер, меня пронзил смех, и я прислонился к дереву, чтобы опереться, так как я сложился вдвое. Я едва мог перевести дыхание. Застонал.
— Ты... ты сказала это. По телевизору.
— М-м-м... Да. Потом я переключила тему и рассказала ей, что мой босс любит проводить ежедневные брифинги в трусах, куря и потягивая черный кофе.
— О, черт! — Я схватился за бока. Это было слишком.
Джаспер хмыкнула в знак согласия.
— А когда она спросила, стоит ли ей и дальше вкладывать все свои силы в руководство местным предвыборным штабом, когда кажется, мой босс не пройдет дальше первичных выборов, я сказала, чтобы она не тратила время, особенно за выгодную зарплату в ноль долларов. Я сказала, что у него нет ни единого шанса в аду, но это не имеет значения, потому что президентская заявка в первую очередь направлена на повышение его прогрессивного авторитета и статуса влиятельного игрока в Сенате. — Джаспер вскинула руки вверх. — Я разболтала домашние секреты в прямом эфире. Прежде чем я полностью осознала, что произошло, ведущий сообщил, что партия сделала заявление в сети, и я больше не являюсь сотрудником. — Она посмотрела на меня и ухмыльнулась, а я с трудом сдержал смех. — Удивительно, что ты не знал. Я мем, прикол, поучительная история.
— Я не смотрю телевизор. — Я немного протрезвел. — А социальные сети для меня слишком шумные, поэтому я все это пропускаю. — Я сомкнул руку на ее запястье, притягивая к себе. — Но мне наплевать.
— Я вижу, что мы вернулись к тому, как ты меня ласкаешь.
— Не могла бы ты отойти на пару шагов и объяснить, чем именно ты занимаешься? Ты выступаешь по телевидению, инструктируешь курильщика в нижнем белье, а в твоем интервью достаточно грязи, чтобы свалить кандидата в президенты? Кто ты, черт возьми, такая, Джаспер-Энн Клири?
Джаспер легкомысленно пожала плечами и сказала:
— Я специальный советник сенатора Тайсона Тимбрукса из Джорджии.
— И... что делает специальный советник?
— Во время предвыборных кампаний я определяю стратегическую повестку дня. В свободные годы решаю проблемы. В общем, я играю в очень хреновую шахматную партию.
— Да. — Я некоторое время пристально рассматривал ее. Никогда бы не догадался, но все сходилось. Джаспер была просто неудержима, и я готов поспорить, что она устранила все эти проблемы, но в ее тоне нельзя не заметить горечи. Твердость. — Да, это звучит правильно.
— Когда-то так и было. Сейчас в Вашингтоне никто не хочет находиться в радиусе пятидесяти футов от меня. Партия внесла меня в черный список повсюду. Единственные, кто отвечает на мои звонки — это репортеры и телеведущие, а также представители партий, которые хотят выкачать из меня деньги за бесплатное исследование оппозиции.
Теперь все обрело смысл.
— Вот почему ты здесь. Почему остановилась в коттедже Мидж.
Джаспер потянулась вниз, чтобы провести пальцами по папоротнику, снова пропуская мой взгляд.
— Единственное место, где еще можно остановиться.
— Что будет дальше?
Она подняла глаза к пологу деревьев, прищурилась от проникающего сквозь него солнечного света.
— Завтра утром я встречаюсь с адвокатом, чтобы обсудить условия развода и подписать бумаги, чтобы Престон мог жениться на своей девушке. После этого я продолжу ремонтировать дом и надеюсь, что в конце концов меня освободят от этой ссылки. Я не представляю себе, чтобы банда Белтуэя навсегда запретила меня. Такое случилось только с Никсоном. Все остальные вернулись.
Черт. Мне хотелось обнять Джаспер до полусмерти. Какое, блядь, ужасное время она переживала — а я все критиковал ее выпечку. Объективно она была ужасна, но Джаспер нужно было где-то передохнуть. Я мог бы притвориться, ради того, кто пережил столько личного дерьма.
— Ты хочешь вернуться?
Джаспер вскинула голову, ее глаза разгорелись.
— Конечно, хочу.
—Ты уверена? — Я указал жестом на деревья впереди, куда мы шли. — Как ты вообще получила эту работу?
— Я начала работать на Тимбрукса еще в школе. В выпускном классе на уроке государственного управления США все ученики должны поработать волонтерами, а поскольку моя семья — консерваторы, исповедующие принцип: «плоская земля — динозавры — миф», я выбрала самого прогрессивного кандидата во всех гонках.
— Мило, — Я усмехнулся. — Злоба — это недооцененная мотивация.
— В том году я работала над его первой заявкой в Сенат США, а после окончания университета руководила местным предвыборным штабом.
— Конечно, ты руководила. Конечно, ты прошла путь от стажера до руководителя за… — за сколько это случилось? Месяц? Два?
— Восемь месяцев, — ответила она, подарив мне свой первый настоящий смех за весь день. — Но это произошло только потому, что Тимбрукс был безымянным кандидатом и не имел поддержки от партии.
— Но он победил.
— Он победил. — В этих двух словах слышалось удовлетворение. Я мог бы слизать с нее эту гордость. — Я работала на сенатора во время учебы в университете. В основном это были инициативы по сбору голосов, регистрация избирателей, организация небольших общественных сборов и телефонных звонков. Такие вот базовые вещи.
— Ты вела низовую кампанию в сенате, пока училась в университете. Это большое дело. Я проработал одно лето барменом. И это все, чем я занимался в колледже.
— Это не давало моей семье сойти с ума, так что да, я продолжала этим заниматься.
— Хорошая причина, как и любая другая, — пробормотал я.
— Когда я заканчивала последний курс университета Джорджии, сенатор потерял нескольких своих лучших сотрудников. Так бывает, когда избранный чиновник приходит со своим штатом сотрудников. Они теряют большую часть через три-четыре года, потому что мало кто может выдержать такой темп работы. — Она стянула рукава футболки, закрыв тканью ладони ткань. Это было восхитительно. — Меня наняли на должность заместителя руководителя штата, я поддерживала вращение колес в офисе Тимбрукса дома в Джорджии. Планирование выступлений и координация мест, сбор средств и телефонные звонки.
— То же самое ты делала в университете, — сказал я.
— Да, но когда работаешь на начинающего аутсайдера, ты не жалуешься на это. Ты делаешь все, что нужно, чтобы выполнить работу.
— Когда ты стала решать все проблемы?
— Когда я начала устранять проблемы, — ответила она тоном, не терпящим придирок. — Я могу убить тебя своими словами. Когда начальник штаба в Вашингтоне не справился с организацией мероприятия, я исправила все до того, как это стало достоянием общественности. В том же году я переехала в Вашингтон и заняла пост заместителя главы администрации. С тех пор я занимаюсь исправлением и уборкой для Тимбрукса — и всех, кому он меня одалживает. Названия изменились, но суть одна и та же. Сделай так, чтобы проблемы исчезли. Еще лучше, если они исчезнут до того, как кто-то их заметит. Придумай способы избежать проблем — или переложи их на кого-то другого. Делай все, что потребуется.
Я остановился перед кленом, ради которого пришел сюда. Разглядывание дерева было хорошим развлечением, чтобы отвлечься от напряженной женщины рядом со мной и холодной пустоты ее слов. Снова эта фальшивая улыбка. Знала ли она вообще, что делает это?
Возможно, дерево вовсе не отвлекало, поскольку я мог сосредоточиться только на Джаспер и недовольстве, исходящем от нее.