— Мисс Клири? Мы готовы вас принять. — Женщина с планшетом в руке улыбнулась мне ожидающими глазами. — Ваш партнер тоже может присоединиться к нам.
Линден оглянулся, но не отрывал взгляда от пола. Понизив голос, он спросил:
— Тебе не будет неприятно, если я войду туда вместе с тобой?
— Кажется, это немного интимно, учитывая, что я всего два раза плакала у тебя на плече и выплескивала на тебя свои личные проблемы.
Он покачал головой и рассмеялся.
— Если тебе станет легче, можешь после этого пойти со мной домой и раздеться. Я тоже разденусь. Чтобы уравновесить ситуацию. Если хочешь, мы могли бы раздеться вместе. Это как раз то, что нужно для интимной близости, Персик.
Я улыбнулась.
— Тебе не обязательно это делать.
— Может быть, я хочу.
— Мы говорим о голых вещах или о разводе? Я сбилась со счета.
— Тебе не будет неприятно, если я войду? — повторил он. — Это все, что меня волнует.
— Мисс Клири?
Я встала, перекинула сумку через плечо.
— Мне не будет неудобно.
Линден поднялся на ноги и положил руку мне на спину.
— Тогда скажи мне, если это изменится.
Я представляла, как буду делать это в одиночку. Листать юридические документы, миллион раз писать свое имя, справляться со всем этим, опираясь только на себя — все как всегда. Никогда в своих мысленных расчетах я не видела, чтобы мужчина во фланелевой рубашке с бедрами, похожими на стволы деревьев, делал что-то из этого вместе со мной. Заманчиво было переписать свои планы, чтобы включить его, но я усвоила этот урок самым трудным путем. Такие моменты не складывались так, как мне хотелось, не приводили к постоянству, которого я желала, и не длились долго. Я все равно улыбнулась ему.
Линден был достаточно вежлив, чтобы отвлечься, рассматривая деревья по ту сторону окна, пока помощник юриста определяла документы и указывала на информацию, которую я должна была проверить. Она объяснила, что это займет всего несколько минут, если только я не захочу внести изменения в договор. Это потребует еще одного раунда проверки другой стороной — Престоном — и всем придется снова собраться, чтобы окончательно нас развести.
Это было такое неправдоподобное слово. Развести. Оно заставляло меня думать о том, чтобы вскрыть упаковку с желатином и вмешать его в кипящую воду. Это была неправильная мысль. У развода и желе не было ничего общего. Эта часть меня распадалась на части, а желе только собиралось вместе. Оно затвердело. Оно даже покачивалось.
В моей жизни не было ничего твердого. Даже дома, который я называла своим. В любой день сильный порыв ветра мог разнести дом этой маленькой свинки в пух и прах. Что я тогда буду делать? Куда мне идти?
Подписать бумаги, продать кирпичи, привести в порядок разрушенный дом. Продолжать двигаться. Не оглядываться.
Мне не понадобился еще один раунд. Менять было нечего. Нам с Престоном нечего было делить, между нами не было ничего общего, кроме дружбы, которая когда-то была самым лучшим, что было в наших молодых жизнях. У нас не было ни общих банковских счетов, ни имущества. Я съехала из нашей квартиры в более скромное и доступное жилье после того, как он отправился вслед за своим боссом в Северную Ирландию. У меня не было супружеской фамилии, которую можно было бы стереть из водительских прав и кредитных карт, так как я не была заинтересована в длительном процессе оформления документов и подачи бумаг, чтобы избавиться от девичьей фамилии.
Нет, мы расторгнем брак сегодня, и завтра ничего не изменится.
Помощник юриста оставил нас наедине, пообещав, что мой адвокат скоро придет, и предложив нам все сорта кофе и чая, какие только есть под солнцем. Были также выпечка и булочки для завтрака, если мы пожелаем, и несколько марок бутилированной воды.
Она дважды назвала Линден моим партнером.
Я вздрогнула только один раз.
После паузы он спросил:
— Ты уверена, что не испытываешь дискомфорта? Я пойду. Все в порядке.
Плотно сжав колени и сжимая рукой лацканы пиджака, я покачала головой.
— Мне начинает казаться, что это ты испытываешь дискомфорт.
— Я переживу.
Поскольку его присутствие, даже когда он смотрел в окно, отвернувшись от меня, было скорее успокаивающим, чем неловким, я ответила:
— Тогда я тоже смогу пережить.
ГЛАВА 11
Линден
Я не мог объяснить, почему снова повел Джаспер в лес.
Я также не мог объяснить, почему вечером принял решение изменить свои планы, чтобы сопроводить ее в офис адвоката.
Я знал только одно: я не мог отвезти ее домой, после того как видел, как она подписывает бумаги, и оставить ее наедине с собой. Я не мог позволить ей спрятаться в жесткий панцирь, построенный на «я могу сделать это сама» и равнодушии. И сам не мог войти с Джаспер в дом. Я бы уложил ее только что ставшую свободной задницу на ближайшую поверхность, спустил на колени брюки, и мой член овладел бы ею еще до того, как за нами закрылась дверь.
Все это звучало замечательно, но Джаспер выглядела как олень в свете фар. Я не особо знал о разводе или осознании, что работа съедает твою душу, но понимал, что все это не является правильной отправной точкой для того, чего я хотел от нее. Это не было ни нежностью, ни вежливостью, ни даже вниманием. Я хотел трахнуть ее так основательно, чтобы она забыла, как спорить, а потом свернулась бы калачиком рядом со мной, сладостная и насыщенная.
Помимо того, что от нее исходило странное ощущение, казавшееся неправильным, я знал, что Джаспер может сама принимать решения, но было что-то неправильное в том, чтобы приставать к женщине, когда она выбирается из зыбучих песков. Даже если она согласилась —а ее тело, казалось, говорило «да», — я не хотел, чтобы между нами все было именно так.
Я подожду, пока тени исчезнут из ее глаз и пока она сбавит темп, чтобы перевести дух. Пока она перестанет бегать на адреналине и печь печенье в мультиварке. Пока лесной воздух наполнит ее легкие, а худшие неприятности останутся позади. Я подожду.
Когда Джаспер появилась из дома в спортивной экипировке, я указал на узкий прогал в лесу на дальнем краю моего участка.
— Там небольшая тропинка. Мы начнем оттуда.
Джаспер сунула руки в карманы куртки на молнии, и я снова почувствовал себя идиотом, нарядив ее в такую облегающую одежду. Любая одежда — даже если она весь день держала меня на острие бритвы возбуждения — была лучше брючного костюма, который, казалось, проглатывал ее и выплевывал в виде какой-то роботизированной, пустоглазой версии самой себя.
— Так мы быстро доберемся до места.
Джаспер посмотрела на буйство оранжевых, красных и желтых листьев на ветвях клена.
— Мне всегда нравилось это время года. Так красиво.
Я прикоснулся рукой к стволу старого дерева.
— Хорошо, что клены так долго не сбрасывают листья. Слишком многие деревья облетают в начале сентября и к этому времени уже полностью оголяются.
— Так не должно быть?
Волосы Джаспер были собраны в пучок, а глаза казались большими и совиными, как будто она никогда не заглядывалась на осенние листья и не могла поверить в то, что видит. Возможно, она не обращала на них внимание уже очень давно.
— Нет. Раннее старение и гибель листьев — это результат стресса для дерева. Засуха, болезни, экстремальные погодные условия — вот основные факторы.
— Но ведь людям все равно нравится, когда листья меняют цвет, верно? Только не в неподходящее время?
— Да. Осенний листопад — это результат разрушения хлорофилла — соединения, которое делает растения зелеными —когда летний вегетационный период замедляется, а солнце отдаляется от земли. Меньшее количество дневного света и более низкая температура воздуха сигнализируют о начале осени, что запускает химическую реакцию, и в некоторых деревьях выделяются пигменты, которые и вызывают изменения в цвете.