Джаспер посмотрела на меня со странной улыбкой.
— Это был такой научный ответ.
— Ты ожидала чего-то другого?
Джаспер продолжала идти по тропе, не отвечая, и это было прекрасно, так как давало мне время изучить ее, явно не глазея.
Я хотел решить все ее проблемы за нее. Не раз я брал трубку, чтобы позвонить водопроводчику, который ремонтировал мою систему, и убедить его как можно скорее заняться домом Джаспер. Однажды я чуть было не вызвал на подмогу сестру. Будучи ландшафтным архитектором, специализирующимся на исторических домах, Магнолия работала с подрядчиками и дизайнерами, привыкшими к старым домам. Она бы разобралась в ситуации, еще до того как мы повесили трубку. Мне было все равно, придется ли мне оплачивать счет, я просто хотел, чтобы все разрешилось.
Я каждый раз сдерживался. Одно дело — вмешиваться в мелкие, несущественные дела, такие как коробки в подвале, но нанять сантехника — совсем другое. В мире не хватит печенья из мультиварки, и Джаспер наверняка запустит им мне в голову за столь нежелательное вмешательство.
Я не мог взять бразды правления в свои руки и сделать это за нее, как не мог решить ее карьерные кризисы. Она должна была сделать это сама, и как бы мне ни было больно сидеть и смотреть, я знал, что она отморозит меня, если я сниму с нее пару проблем.
Я не хотел, чтобы она меня вымораживала — хотя объяснить это я мог не лучше, чем внутреннее устройство Джаспер-Энн Клири. То есть у меня были кое-какие идеи, но я не был авторитетом ни в чем, кроме окружающих нас деревьев.
— А это что такое? — спросила Джаспер, указывая на старый кедр.
— Это белый американский кедр. Ему от ста двадцати до ста сорока лет.
— А это? — Она повернулась в противоположном направлении, указывая вслепую.
— Гикори с мохнатой корой. —Я указал жестом на большое дерево на поляне впереди. — Каштановый дуб. Разнообразие видов — одна из моих любимых особенностей этой местности.
— А что насчет всего этого? — Джаспер указала на лесную подстилку. — Что это?
Я направился к ней, взял ее руку в свою и повел ее дальше по тропе.
— Давай посмотрим. У нас тут много американского остролиста. На нем видны ягоды. Вон на той выносливой герани еще держатся последние сезонные цветы. Для божьих башмачков, наверное, уже слишком поздно, но если поищем, то на мшистом склоне обнаружим их. Они любят соседствовать с папоротниками и болотной азалией, хотя растут не одновременно.
Джаспер касалась меня, когда мы шли, ее плечо прижималось к моему бицепсу, наши соединенные руки касались ее бедра.
— И ты понял это, только взглянув? Тебе не нужно рассматривать их более тщательно или что-то еще?
— Все эти деревья и растения обладают характерными признаками, которые можно различить на расстоянии.
Мне не нужно рассматривать остролист, потому что я знаю его форму и темные глянцевые листья. Ничто другое в этой местности не похоже на него.
— Для меня это дико, — тихо сказала она. — Я просто... я не знаю. Не могу представить, что знаю что-то настолько хорошо, что могу назвать это и объяснить с расстояния в двадцать футов. — Джаспер склонила голову набок, опираясь на мое плечо. Я смотрел на ее родимое пятно дольше, чем нужно. Оно было таким милым. Как брызги кофе со сливками, если это можно назвать милым. Неважно. Я думал, что это мило. — В любом случае, это не что-то новое. Не то, чему я училась с самого начала.
— Кто сказал, что нужно начинать сначала?
— Ты уже начал. Вчера. В другом лесу, который почему-то выглядел точно так же, как этот. Ты уверен, что они не одинаковые? Это розыгрыш?
— Разные парки, клянусь. — Я сдвинулся и поцеловал ее в лоб. — Если твоя последняя работа тебе не подошла, это не значит, что все в ней было неправильно.
— Это ты так говоришь, — начала она с густым смехом. — Вчера вечером я составляла списки.
— Я же сказал тебе ночью спать, Пич.
Удивив меня до глубины души, Джаспер опустила мою руку, но обхватила меня за талию, просунула руку под рубашку и провела пальцами по спине.
Дело было не в самом жесте. Рука на талии — это пустяк, учитывая, что вчера вечером я был так близок к тому, чтобы прижать ее к кухонной раковине. Не говоря уже о дереве днем. Дело в том, что инициатором была она. Насколько я помнил, Джаспер никогда не протягивала мне руку. Я полагал, что это часть ее отстраненной натуры.
Как уже говорила Джаспер, мои предположения о ней были ошибочны.
И в данном случае было приятно ошибаться.
— Сказал, но мне нужно было подумать, — ответила она.
Я прижал ее к себе, крепко обхватив за плечо.
— Ох, уверен, что ты подумала. И что же ты решила?
Джаспер хихикнула.
— Честное слово, это даже близко неинтересно.
— Ты думала всю ночь, вместо того чтобы спать, так что можешь не сомневаться, я хочу услышать, что получилось из всего этого стресса.
В горле Джаспер раздалось сладкое урчание.
— Я не придумала ничего хорошего. Все то же самое — написание книги, консалтинг, аналитические центры. Потом я составила несколько списков перспективных занятий, например, преподавание государственного управления или публичной политики.
— Держу пари, у тебя бы это хорошо получилось. Ты знаешь правительство так, как я знаю эти леса.
— Может быть. Не знаю. Наверное, для этого мне придется вернуться в университет. Работа в Сенате не дает мне права автоматически кого-то учить, если только я не хочу завести канал на YouTube, а это звучит ужасно.
— Что ты тогда думаешь о возвращении в университет?
— Не самая моя любимая идея. Аспирантура — это дорого. Это занимает много времени. Кроме того, там очень много работы. Писать трактаты определенным образом, изучать вещи, которые уже не имеют значения, обсуждать странные фрагменты конституционной истории. Правительство работает не так, и у меня нет терпения на людей, которые думают, что знают, как оно работает, основываясь на глубоком анализе твитов и сериала «Западное крыло». В итоге я бы каждый день орала на людей. Я бы быстро приобрела соответствующую репутацию.
— Ты бы наводила на них ужас. Я бы заплатил, чтобы посмотреть.
— Знаешь, по меньшей мере шесть человек заявляли, что я появлялась в их кошмарах.
— Не то, чем можно похвастаться.
— Я бы никогда и не стала, — улыбнулась мне Джаспер.
— Итак, преподавание не остается в списке. Вычеркиваем. Что еще? Должно же было быть что-то, что тебе нравилось в работе на сенатора. Что-то, что заставляло вас вставать с постели по утрам.
— Слепая паника обычно заставляла меня вставать с постели по утрам. Проблемы, как и прыщи, появлялись за ночь. Утро было посвящено устранению последствий.
— Ты не можешь говорить мне такие вещи, Джас. Просто не можешь. Мне хочется завернуть тебя в одеяло и уложить в свою постель на очень долгое время. По крайней мере, пока я не закончу душить твоего босса.
При этих словах Джаспер уткнулась лицом мне в грудь.
— Не будь со мной милым. Это сбивает с толку.
— Придется тебе помучиться. — Я снова поцеловал ее волосы, потому что Джаспер была совсем рядом, и я не мог взять ее и не поцеловать. Не мог. — Вернемся к теме. Что тебе понравилось в твоей работе, и ради всего святого, не давай мне повода пеленать тебя, потому что я это сделаю.
Какое-то время Джаспер не отвечала, не шевелила ни единым мускулом. Затем откинула голову назад, бросив расфокусированный взгляд на лес позади меня.
— Мне нравилась цель. Даже когда работа была утомительной или не более чем развлечением. Я чувствовала, что делаю что-то важное. Что это больше, чем я. Тимбрукс всегда был несовершенным кандидатом, но он голосовал правильно, когда это было важно. Для меня этого было достаточно. Это оправдывало его. Я могла простить и оправдать все остальное, если мы продвигали правильные вопросы.