— Я до февральской революции студентом был. Учился в Екатеринославском училище на горного инженера. После окончания училища, сразу же пошел в школу прапорщиков. Только в октябре ее закончил, а тут большевистский переворот в Петрограде! Даже с немцами повоевать не пришлось..
— А почему ты, к белым пошел, а не к красным? Ты же студентом был, а студенты — все революционеры!
— Не захотел к большевикам идти. Я Россию люблю, поэтому и пошел в армию, чтобы попасть на фронт против немцев воевать. А большевики свою революцию на немецкие деньги сделали и немцам половину страны отдали! Разве мог я после этого с ними быть!
— Идеалист ты. А не боялся, что убить могут? И сам убивал?
— Понимаешь, на войне становишься суеверным. Я с судьбой заключил своеобразный договор. Меня не убьют и не ранят, если я не буду делать гадостей и убивать напрасно. Можно убивать только для защиты, но не расстреливать и не убивать бегущих. Я не палач. Страх конечно испытывал, я же нормальный человек, а не психически больной. Но когда вспоминал о договоре, то казалось, что пули и снаряды пролетают мимо меня…
— А что ты в армии делал?
— Командовал саперами. Руководил различными инженерными работами. А перед тем как сюда попасть, контузило меня, вот с обозом в Киев и отправили…
— Что, даже договор с судьбой не помог?
— Почему не помог, помог. Из всех, кто рядом с разрывом снаряда находился, один я в живых остался…
— Ну, пускай тогда судьба нам и здесь помогает, эту плиту с места сдвинуть! — Макс решил закончить розговор на душевные темы. Сколько не говори, а плита-то на месте осталась!
Они с Ольховским принялись тщательно осматривать поверхность площадки, выложенную небольшими, прямоугольными каменными плитами. Четыре из них немного выступали вверх.
Они-то и привлекли внимание Александра:
— Посмотри, Максим, на эти плиты. Видишь, они отличаются от остальных! Даже имеются следы скольжения на боковых поверхностях! А ну, давай-ка на них надавим!
Надавив на одну из плит, они поняли, что она поддалась и пошла вниз, сровнявшись с поверхностью площадки. Обрадовавшись, стали давить на вторую плиту, но на удивление, первая плита вновь стала подниматься вверх. Попробовали и остальные плиты. Они также опускались вниз, но при этом поднимались другие, уже опущенные ранее.
— Это же как замок с секретом! — воскликнул Макс. — Здесь надо одновременно на все плиты давить!
Ольховский бросился к стене башни и позвал наверх часть солдат, ожидавших внизу, когда их «мозговая» группа что-нибудь придумает. Вместе с ними на площадку башни поднялись и Левковский с Костроминым.
Увидев как опускаются плиты, последний воскликнул:
— А я думаю, зачем там эти выступы в стене! Да и пустоты имеются! А замочек вон как отрывается! Умно!
Распределившись по плитам, по команде Костромина, все одновременно надавили на них. Плиты, сначала опускались свободно, но затем необходимо было приложить достаточные усилия, чтобы сравнять их с поверхностью площадки.
— Так держать! — скомандовал Костромин. — А мы с вами, уважаемый профессор, спустимся вниз и попробуем сдвинуть те выступы!
Быстро спустившись, они организовали оставшихся внизу. Совместными усилиями им удалось «утопить» в стены четыре выступающих больших камня, по два с каждой стороны башни.
Закрывающая проход большая гранитная плита вздрогнула и сдвинулась в сторону на полметра, открыв небольшую щель в проходе и подняв вокруг себя облако пыли.
— Антон Афанасьевич! — крикнул Ольховский. — Нам отпускать плиты или держать дальше?
— Держите дальше, голубчик! Сейчас попробуем сдвинуть проходную плиту, а то вдруг, без ваших, она не пойдет! — раздался снизу голос Костромина.
На удивление всех, закрывавшая проход плита была сдвинута с места и убрана в сторону всего шестью бойцами. На выступивших из башни краях плиты были четко видны почти квадратные углубления запирающего устройства и несколько скошенных выступов.
Еще больше удивило Левковского и Костромина то, что эта плита сдвигалась в сторону при помощи двух рядов массивных бронзовых роликов, расположенных в каменных углублениях под нижней поверхностью плиты, немного ниже уровня дороги.
Сразу же решили попробовать, как же закрывается проход. Ольховский со своими людьми отпустили на верхней площадке все плиты и они тут же поднялись вверх.
Те же шесть человек, что открывали ворота, обойдя башню, легко сдвинули плиту, вышедшую из стены и закрыли ею проход в башне. Помощь других бойцов им не понадобилась. При этом со стен башни снова выдвинулись четыре больших камня, по два с каждой стороны. Снова открывать проход пришлось большим количеством людей.
— Что вы скажете об увиденном, уважаемый Павел Иванович? — обратился Костромин к Левковскому.
— Скажу одно, любезный Антон Афанасьевич. Здесь жили очень технически развитые люди! — ответил професор. — До сих пор не могу понять, как же устроен этот запирающий механизм! Но сделано с умом! Надо полтора десятка человек, чтобы открыть эти ворота! А чтобы закрыть, достаточно и шестерых! Никакой враг не сможет легко их открыть во время приступа, а свои, в момент опасности, быстро их закроют!
Оставив проход открытым и дождавшись, когда Ольховский с Максимом спустятся с башни, профессор Левковский предложил им немедленно подняться на второй уровень, к крепости и открыть там подобным образом ворота.
Его немного остудил Костромин:
— Увольте, Павел Иванович! А как нам на стены там взобраться? Здесь мы хоть «леса» построили, а там?
Но Макс поддержал Левковского, «зараженный» его интузиазмом:
— По веревкам поднимемся. Сделаем «кошки» и забросим. Пару человек поднимется, веревочную лесницу закрепят, так и остальные туда попадут!
— Без согласования с руководством, я на это не пойду! — сопротивлялся назначенный старшим в их группе Костромин. — Да и город сначала осмотреть необходимо!
— А мы разделимся, Антон Афанасьевич! — вступился за остальных Ольховский. — Часть город осматривать будет, а часть пойдет к крепости. Благо тут по прямой, через площадь, недалеко…
— Нет. И не уговаривайте меня, пожалуйста! — подпоручик был неприклонен. — Да и к тому же скоро вечер, люди уже устали. Все завтра, завтра…
Выставив у входа в город вооруженных часовых и разведя перед воротами костер, все отправились в лагерь с хорошей новостью….
Как и было решено ранее, попаданцы начали активно осваивать новую для себя местность, разделившись на несколько групп.
Поскольку Климович выздоравливал и уже мог полностью командовать своими подчиненными, Уваров решил вспомнить молодость и пойти на разведку обнаруженной ранее, еще до прихода в эту долину, каменной дороги, вырубленной и проложенной неизвестно кем в стене хребта, ведущей в горы. С собой он взял десяток казаков во главе с Трепачко, старшину Долматова с тремя пограничниками, в том числе и своим ординарцем Назаром Синицей. Также в его группу были включены сержант-разведчик Семенов со своим напарником и радист Хворостов с рацией. В отличии от них, сам Олег не очень-то умел сидеть в седле, но надеялся на то, что здесь нет равнин и скакать верхом на лошади ему не придется. Сейчас в лагере, помощь лошадей особо не требовалась. Поэтому для всех нашлись лошади с седлами. Лично для Уварова, Григоров отдал своего комбатовского вороного Орлика. Вместе с этой группой отправлялся и прапорщик Ольховский, он должен был искать железную руду и другие полезные ископаемые, если конечно это было возможно.
Вторую группу разведки возглавил ротмистр Новицкий. С ним был второй десяток терцев. На лошадей также посадили и пятерых красноармейцев возглавляемых лейтенантом Поповым. Вместе со своим ротным командиром напросился и снайпер Будаев. Один из красноармейцев был радистом и вез с собой вторую рацию. Они должны были изучить дальнюю часть долины, где соединялись хребты окружавшие ее, а также, по возможности посмотреть, что находится за этими хребтами. Группа Новицкого уходила в разведку по едва видневшейся дороге вдоль берега озера.