Может для случайного человека всё пустота, а им негодованье, едва на половину перегона зашли; нужно пересилить мрачное омерзение. Такое их дело. Природа лучше знает, что ей предстоит.
Только рассвет даст дорогу пути. На всю ночь надо устранить себя от действительности. Грязь, холод, морось, и мечта жену обнять. Сила у пастухов набралась хорошая, вместе с грязью перемешана радость души, в разлуке несут желание иметь соскучившуюся любовь и забаву, на мрачном крыльце бока не отогреешь; одному радость, другому сомнения, и каждый успокоение додумывает: не только овцам - а ещё и жене я пастырь! Тёплая чистая постель лучше всякого сомнения - мысли всякие в душе обнажаются, есть и такие, что можно только в тихом присутствии жены шептать, волосы длинные перебирать. Или просто громко, наедине сказать некую мерзость. Каждая мечта - богата чистым сердцем, не всегда нащупаешь, а ощупать надо. Себя мужики в счёт не брали, бывает, завопит кто-то во сне, крикнет: - Маришшааа!.. - видно одностороннее волнение мучает, ...и снова спит человек. Коля Бурма не только жену, бёдра другой чернокосой во сне сладко ласкает. Опять оторопь невиданная берёт. Снова холодный пот сыростью и волнениями пробирает. Длиннее ночи - не бывает. Может поэтому Кравичка сказал:
- Если бы село наше было рядом с нами, могли бы ещё поспать.
- Ты, что не выспался за всю ночь под козырьком на крыльце, - хрипит постоянно сиплым голосом Бурма, скривил заросшее лицо, на котором лежала усталость и привычное переживание о сытом поголовье. О зазевавшейся овце другого стада будили мысли. Ещё светлокосую вспомнил. Снова обхватил челюсть, подобно дождю, мелкие ощущения продолжает тихо повторять: - А не сварить ли ещё одного барана.
Короткие дни - удлиняют дорогу. Овцы почувствовали далёкую сухоту острого ветра. Жалобно усталый рассвет проблеяли вслед за пением проснувшихся в сухих курниках петухов, зашевелились овцы, струйкой пошли тянуться по грязным пустынным улицам сонного села. Намокшая разъезженная грязь грунтовой дороги рассекает две стороны каменных заборов и за ними, серые черепичные крыши. Чтобы перейти грязь улицы: изрезанную гусеницами тракторов, колёсами машин и повозок, надо найти стезю, проложенную из подстилки кукурузных огрызок и слипшегося курая.
Для порядка, спавшие на бетоне собаки тоже обозначили своё наличие, без усердия пролаяли, по проложенным дорожкам - улицу пересекают. И кажется, ситничек устал от долгого свербёжа немытых тел под брезентом и скукой. Сонными выходят из спящего селения чабаны, окидывают сомнением околицу, не разобрать: на время затаилась мерзкая морось, ещё сыпет, или отдала всю норму; ушёл дождь в другие края конец осени носить.
- Вперёд! - обрадовано крикнули пастухи, - Быстрее по изломам души!
Нет ничего красивее, чем дорога домой.
Устали правильно идти. Вот и прогнившая деревянная геодезическая вышка на Троянвале, считай подвал с бочками рядом. И тоже, пусть контора не мудрит, давно кассу не тревожили. Плата за полгода, сумма сама собой набухшая, каждому труду рубли потребные назначаются, беда, что дунайка уплыла, маслины не завозят, керосина мало дают, ...а так всего хватает. Первая социальная стадия вот-вот закончится, всё образумится. Весело жизнь устроена. Наступит настоящий коммунизм - всем морду слюнявую выстирать придётся!
На зиму, стали овцы яриться в тёплой сухой соломе. На каникулах между сессиями, племянник Коли Бурма, Сева, из любопытства в кошару зашёл показаться. Какую-то академию в городе изучает.
А пастухи тоже люди не вчерашние, любопытство имеют.
- Чичко, - говорит Сева, - лектор один, который деканом зовётся, из грузинских мест к нам пришёл, у них овец не меньше нашего поголовья. Кто правильно имя запишет - оценку "удов" имеет. Фамилия сложная: - Зедгенидзе Вахтанг Автандилович. Его отец овцы в горном хозяйстве содержит, для усовершенствования учебного предмета хочу углублённо водные пути и порты познать, ягнёнка подарить думаю. Пусть наша порода у них водится.
- Баранину ценить надо, это правильно, она праздник украшает, животное чистое. Умрёт - но подстилку есть не станет. От комаров и мух шерсть оберегает; вши, блохи тоже не водятся в коже, не свинья, сера отгоняет. Библейское животное, за человека кровь отдало.
Выбрали самого крупного баранчика, курчавого от рябой овцы, что дождливой осенью у тарутинской отары незаметно подкараулил Коля, не дал зарезать. Чубуком кто-то прозвал баранчика.
- Шашлык запекать они умеют, так и передай этому грузину: - Чубук барашку зовут, а спросит, кто тебе его дал, скажи: - дядя родной. Я ему ещё канистру вина наполню, с грузинами служил, они всегда посылками делились. А есть нация, тоже с тех мест: шу-шу, ян-ян, ча-ча, только своих в посылку вводят, им мандарины чачей наколотые шлют, - вроде сады родные любят, мы нос и губы утираем. Таких не помню, потому солдат уважаю на полигоне, выстоянной брынзой угощаю, русские не любят запах брынзы, вино и самогон пьют охотно, самогон наш из виноградных выжимок - та же чача. А может мне с тобой поехать. Много где бывал, Одессу предпочтительно не видел, вокзал только знаю. И тут же задумался, что-то стукнуло в висках, заросшую бороду щупает.