Что и говорить, если муж и отец Руфины зачитывались теми же газетами, а собственные дети играли с подобными игрушками, бодая друг друга кукольными рогами.
Пережив боль и обиду, ревность и зависть, Руфина понемногу отошла от первых эмоций, взглянув на вещи более трезво. Барон не желал такой славы, не стремился к ней специально и с радостью променял бы на избавление от своего горя. Он страдал, как от внезапно проросших рогов, так и от пристального внимания целого мира, и всего лишь надеялся и верил, что где-нибудь кто-нибудь слышал о подобной аномалии и поможет в его беде.
Руфина не очень подробно разобралась в вопросе, но поняла со слов мужа, что отпилить рога — не значит решить проблему. Во-первых, это может быть опасно для жизни и здоровья барона в силу ряда специфических анатомических особенностей, а во-вторых, они всё равно продолжат расти и ветвиться. Все эти подробности откликнулись в её сердце сочувствием и состраданием.
Она не была учёной и не знала, чем можно помочь барону. И возможно ли помочь вообще. Но прекрасно понимала, каково это — оказаться на его месте. Сначала она хотела написать ему письмо поддержки, но вскоре поняла, что несчастного засыпают письмами в таком количестве, что ими можно смело топить печь круглый год, и даже при желании он не сможет прочитать их все.
Тогда она решила поступить куда более ответственно, уговорив мужа собраться в срочном порядке и выехать вместе с ней, чтобы оказать господину барону как минимум моральную поддержку, а если потребуется — сделать для него всё необходимое, задействовав имеющиеся ресурсы и связи.
Злые языки и жадные до сенсаций борзописцы моментально назвали этот светлый порыв «последней попыткой Руфины с её эксцентричным супругом вернуть себя в центр внимания, урвав кусок чужой славы».
И пусть. Ведь впервые за долгие годы она чувствовала себя по-настоящему живой. И была счастлива.
Конец