— Перед отъездом из дома ты с кем-нибудь разговаривала? Ты хоть когда-нибудь обсуждала с кем-то смерть отца? — интересуюсь я, ее тело почти полностью оказалось подо мной, и я знаю, больше она не убежит.
— Нет, не хотела об этом думать. — Лея крепко зажмуривается.
— Ты говорила с мамой о том, как его смерть повлияла на тебя? — спрашиваю тихо.
— Нет, я сказала ей, что должна уехать, и она предоставила мне эту возможность. До моего возвращения домой мы никогда о нем не говорили.
— Ага. — Покачав головой, наблюдаю, как грозовые тучи сменяются голубым небом.
— Я знаю, что она сделала, — шепчет Лея, и я, нахмурившись, склоняю голову, чтобы посмотреть на нее. Она медленно открывает глаза, встречаясь со мной взглядом.
— Что кто сделал?
— Мама… сегодня я получила от нее письмо. — Я киваю, и она прикусывает нижнюю губу. — Она солгала.
— Да, — соглашаюсь, прижимая ее чуть ближе.
— Я не хочу на нее злиться. — Она закрывает глаза.
— Детка, — тихо говорю я, и по ее щекам снова текут слезы.
— Я говорила ей, что хочу вернуться домой. Она сказала, что мне здесь делать нечего, что ты живешь своей жизнью.
Черт!
— Я так и не начал жить дальше, Лея. Я не мог этого знать, но всегда ждал, что ты вернешься ко мне.
— Ты — мой дом, — говорит она, выворачивая меня наизнанку. — Я не понимаю, как мне избавиться от этого страха, но знаю, что хочу. Я не мыслю жизни без тебя.
— Мы найдем кого-нибудь, с кем ты сможешь поговорить, — заверяю ее.
— Я не мыслю жизни без тебя, — повторяет она.
— Потом мы отправимся вместе на лодке. Найдем способ разобраться с этим, пока ты не почувствуешь себя достаточно сильной, — успокаиваю я, водя пальцами по ее волосам. — Но ты больше не уйдешь от меня, не поговорив. Единственные моменты в жизни, когда я боялся, были тогда, когда был вынужден думать о будущем без тебя. — Мне нужно, чтобы она поняла: я страшусь того же, что и она.
— Ты этого не заслуживаешь.
— Нет и ты тоже, детка. Это часть того, что тебе нужно уяснить: ты заслуживаешь счастья так же, как и все остальные. Мы заслуживаем счастья, Лея, чтобы начать совместную жизнь, завести детей, увидеть, как они вырастут. Мы оба этого заслуживаем, — последнюю часть я шепчу, и ее тело рядом со мной дрожит, новые слезы льются из глаз. — Слезы меня убивают, — говорю, целуя ее в лоб.
— Никак не перестану плакать. Не понимаю, что со м-мной не т-так.
— Тебе нужно многое отпустить. Можешь плакать сколько угодно, — отвечаю, кладя руку ей на живот.
Час спустя слезы все не утихают, она по-прежнему не спит, и я целую ее в лоб и отодвигаюсь.
— Детка, сейчас вернусь, — шепчу ей.
Она кивает, сворачивается клубочком и прижимает мою подушку к груди. Схватив спортивные штаны, натягиваю их, затем нахожу свой телефон и спускаюсь с ним вниз, где звоню Киту и спрашиваю, не может ли он привезти что-нибудь, что поможет ей уснуть. Когда я возвращаюсь наверх, она смотрит в окно и все еще плачет.
— Все в порядке? — спрашивает Лея, когда я протягиваю ей бутылку воды.
— Кит заедет и даст тебе что-нибудь, чтобы помочь уснуть.
Помогаю ей лечь обратно. Она кивает, но ничего не говорит, только пристально на меня смотрит. Через двадцать минут раздается звонок в дверь, и я снова целую ее в лоб, бормоча: «сейчас вернусь». Когда я добираюсь до кухни, Кит, засунув руки в карманы, с озабоченным выражением смотрит через стеклянную дверь.
— Она в порядке? — спрашивает он, когда я открываю дверь.
Проведя рукой по волосам, пожимаю плечами.
— Она не спит. Не имею понятия, много ли ты знаешь о нашей истории, но прошлой ночью я попал в шторм. Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до порта, и к тому времени, как я вернулся домой, она пребывала почти в ступоре. С тех пор, а, может, и раньше, она все плачет и никак не уснет.
— Господи, — бормочет он, глядя на лестницу. — Хочешь, я ее осмотрю?
— Нет, не думаю, что сейчас это поможет.
Он кивает, а затем протягивает мне небольшой пакетик.
— Там две таблетки. Если после сегодняшнего ей понадобится еще, позвони, и я выпишу рецепт.
— Я ценю это, приятель.
— Без проблем. Дай мне знать, если что-нибудь понадобится.
— Обязательно.
Провожаю его взглядом до двери и возвращаюсь наверх.
— Что это? — спрашивает Лея, когда я протягиваю ей таблетку и бутылку с водой, которую раньше поставил на прикроватный столик.