— Снотворное, — говорю, убирая ей волосы со лба. Она кивает, кладет таблетку в рот и делает глоток воды. — Лея, все будет хорошо.
Я снова ложусь, притягивая ее к себе.
— Знаю.
Она прижимается ко мне, и я вожу пальцами вверх и вниз по ее руке. Только когда ее дыхание выравнивается, а тело расслабляется, чувствую, как расслабляюсь сам. Понимаю, пройдет какое-то время, прежде чем она придет в себя, но я знаю, только что мы пережили самый сильный шторм.
***
Повернув голову, окидываю взглядом Лею, стоящую у входа в гостиную. Ее волосы забраны кверху, глаза больше не красные от слез, но все еще выглядят сонными.
— Привет. — Ее мягкий голос омывает меня, и я перестаю помешивать суп и протягиваю ей руку.
— Детка, иди сюда.
Она медленно подходит ко мне, обнимает за талию и прижимается лицом к моей обнаженной груди.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — бормочет она, целуя меня туда, где бьется сердце.
— Хотел принести тебе поесть.
— Может, лучше поедим на воздухе?
— Конечно, неси миски.
Вытащив домашний хлеб из духовки, наполняю обе миски похлебкой из моллюсков и ставлю их на большие тарелки.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает она.
— Только воды, детка, — отвечаю и выхожу на террасу, где ставлю тарелки на стол и отодвигаю ей стул перед тем, как она садится.
— На воздухе так хорошо. — Она смотрит на океан, над которым только начинает садиться солнце.
— Пока ты спала, заходили Бен с Рондой. Сказали, что приедут через пару дней. — Наблюдаю, как она кивает, зачерпывает ложку и отправляет в рот.
— Ты рассказал им, что случилось? — неуверенно и печально шепчет она.
— Лея, посмотри на меня, — говорю я, ожидая, когда она поднимет на меня взгляд. — Я им не рассказал, но у тебя нет причин смущаться. Они твои друзья и беспокоятся о тебе. Вчера ты их напугала.
Лея кивает и снова опускает взгляд.
— Хочу спросить Ронду, не знает ли она кого-нибудь в городе, с кем я могла бы поговорить.
— Думаю, было бы неплохо, детка, — мягко соглашаюсь я.
— Мама рассказала тебе, что она сделала, не так ли? — спрашивает она, не отрывая глаз от пейзажа.
— Рассказала, — подтверждаю, чувствуя, как стискиваю ложку в кулаке.
— Когда? — не отстает она, и я отпускаю ложку и кладу руку ей на бедро. — Вот почему ты изменил свое мнение обо мне, о нас? — тихо спрашивает она, поворачиваясь ко мне вновь с глазами на мокром месте.
— Мы неизбежны, Лея. Даже если бы твоя мама сохранила свою тайну, я, в конце концов, пришел бы за тобой.
— Но… — Ее нижняя губа дрожит, я качаю головой.
— Никаких «но». — Я провожу большим пальцем по ее губам. — Когда я увидел тебя с Китом, мне захотелось выбить из него все дерьмо, а потом утащить тебя в туалет и трахать до тех пор, пока ты не скажешь, что ты моя.
— Ох, — очаровательно бормочет она.
— Это всегда была ты, Лея.
— Прости, что бросила тебя, — шепчет она, и я встаю со стула и присаживаюсь перед ней на корточки, нежно держа ее лицо в ладонях.
— Тебе не за что извиняться. Иногда дерьмо случается, но так ты узнаешь, что имеешь нечто хорошее, и не принимаешь это как должное. Детка, хотелось бы мне не упускать столько времени, но нам не под силу этого изменить, теперь все, что мы можем — это строить совместное будущее, делая каждый момент значимым. — Вытираю катящиеся по ее щекам слезы.
— Я больше не уйду от тебя.
— Это не имеет значения, даже если ты попытаешься, далеко все равно не уйдешь.
Она качает головой, и я вижу, как уголки ее губ приподнимаются.
— У нас все хорошо? — спрашиваю, и она кивает. Притянув ее за подбородок, нежно целую, бормоча: — Ешь, детка, — шепчу ей в губы, прежде чем вернуться на свое место.
К тому времени, как мы заканчиваем есть, солнце, уже опустившееся за горизонт, отбрасывает свет на террасу, поэтому я веду ее внутрь, по пути мы ставим тарелки в раковину, затем в гостиную к стене из окон и обнимаю.
— Именно в этом месте мы и должны были оказаться. — Я целую ее за ухом. — Ты… со мной.
Провожу ладонями по ее рукам, переплетая наши пальцы, поднимаю наши сомкнутые руки и опускаю их на оконное стекло. Оставляю ладони Леи там, а сам провожу руками по ее бокам, а затем вокруг, обхватывая грудь.
— Мы идеально подходим друг другу, — бормочу, целуя шею любимой, останавливаясь у уха, покусывая мочку, в то время как пальцами скольжу вниз, затем под футболку и вверх, обхватываю ее грудь и тяну за соски, заставляя ее стонать и прижиматься задницей ко мне. — Это мы.