— Прекрасно выглядишь.
— Ты тоже, но ты всегда была красоткой. — Она улыбается и машет кому-то за моим плечом. Повернув голову, вижу идущего к нам красивого мужчину в джинсах, толстовке и жилете. Длинные волосы откинуты с его точеного лица, кожа загорелая. Глаза скрыты за темными очками, но в нем есть что-то знакомое.
— Бен, смотри, кто здесь, — говорит Ронда, и мне приходится приложить все силы, чтобы не убежать, когда Бен смотрит на меня, сдвигает очки на макушку и хмурится. Бен был лучшим школьным другом Остина, и, судя по выражению его глаз, он не рад меня видеть.
— А ты чего здесь забыла? — рявкает он.
— Бен, — шипит Ронда, нежно беря меня за руку, словно пытаясь поддержать, что странно.
— Нет, ты же знаешь, как она бросила Вулфа, — говорит он, глядя на Ронду. Потом смотрит на меня и рычит: — Зачем ты приехала?
Знаю, я этого заслуживаю, но не буду лгать и говорить, что меня не обжигает, что кто-то, кого я некогда считала другом, смотрит на меня, как на отброс общества. Мне тоже было больно. Да, я ушла, но он не отправился за мной. Даже не спросил маму, где я, все ли со мной в порядке… ничего.
— Ты знаешь, почему она здесь, Бен, — тихо говорит Ронда, подходя к нему и касаясь руками его груди. Он переводит взгляд от меня на нее. Его лицо смягчается, он обнимает ее за шею, прижимается лбом ко лбу и что-то ласково шепчет. Сделав глубокий вдох, отступаю на два шага назад.
— Держись от него подальше, — говорит Бен, выпрямляясь и поворачивая голову в мою сторону.
— Он даже не узнает, что я в городе, — говорю я ему, делая шаг назад, затем разворачиваюсь и направляюсь к своей машине, где сижу до конца поездки на пароме.
***
— Мам, — зову я, входя в дом.
Меня поражает запах, точно такой же, как в детстве. Такой знакомый, что, когда он наполняет мои легкие, я чуть не задыхаюсь.
— Милая, — шепчет мама с дивана, где лежит, укрытая одним из многочисленных связанных ею одеял.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя к ней и опускаясь на колени.
Она выглядит так же, как месяц назад, когда я в последний раз ее видела. Длинные, седые волосы, лицо загорелое от долгих часов, проведенных на солнце за посадкой цветов, глаза карие, как у меня. Трудно поверить, что она так больна, что ей осталось всего несколько месяцев. Врачи слишком поздно выявили рак, и метастазы уже распространились от матки к желудку. Они сказали, что можно попробовать химиотерапию, но мама отказалась, сказав, что если ей суждено умереть, то она сделает это на своих условиях, а не пока ее тело накачивают ядом.
Не могу сказать, что я с ней согласна. Всякий раз, когда об этом думаю, мысль о том, что ее больше не будет рядом, убивает меня. Я хочу, чтобы она боролась, но это не моя битва.
— Я в порядке, просто хотела немного прилечь. А теперь расскажи, как прошла твоя поездка?
— Мама, я разговаривала с тобой каждые несколько часов, — напоминаю, помогая ей сесть.
— Да, но городок маленький. Никогда не знаешь, с кем можешь столкнуться.
В этом она права.
— Я видела Ронду. Ты не упоминала, что она беременна, — бормочу я, опуская часть про лучшего друга Остина, полагая, что, если проигнорирую любого, кто имеет к нему хоть какое-то отношение, возможно, смогу проигнорировать тот факт, что это Кордова, и есть шанс, что в какой-то момент я его увижу.
— Бен был с ней? — Вот вам и план.
— Да, они кажутся… счастливыми, — последнее слово я произношу шепотом. Счастье для меня — очень странное понятие. Я даже не помню, когда в последний раз была по-настоящему счастлива.
— Что случилось? — спрашивает мама, касаясь моей щеки.
— Просто устала.
— Твоя комната готова, почему бы тебе не пойти и не вздремнуть? А потом отправимся ужинать в «Корзинку для пикника».
— Это место все еще существует? — недоверчиво спрашиваю я.
«Корзинка для пикника» — небольшой металлический трейлер, который превратили в закусочную, где подают в основном гамбургеры и картофель фри, и он открыт только в летние месяцы. Для детей в Кордове он как «Макдональдс». Обычно я бы сразу согласилась там поесть, потому что у них отменные гамбургеры, но мысль столкнуться с кем-то из давних знакомых не кажется мне столь привлекательной.
— Конечно. Иди, приляг, а через пару часов поедем.
— Мам, я, правда, не думаю, что смогу сегодня куда-то пойти, — говорю, наблюдая, как она сворачивает одеяло, под которым лежала, и кладет его на спинку дивана.
— До отъезда из дома ты любила там бывать, — говорит она, с разочарованным видом поворачиваясь ко мне.