— Обалдеть, — выдыхаю я. У нее огромный живот, так что могу только представить, как она будет выглядеть на полном сроке.
— Знаю. — Она кивает. — Я все время говорю Бену, что следующего будет вынашивать он. Понятия не имела, что меня раздует до размеров кита, — она улыбается.
— Ты прекрасно выглядишь, беременность тебе идет, — мягко говорю я.
— Не могу дождаться, когда он родится, чтобы я смогла его подержать, — говорит мама, и меня пронзает боль. Я всегда хотела иметь детей, и если когда-нибудь случайно найду мужчину, с которым создам семью, то уже не смогу с ней этим поделиться. Она никогда не подержит на руках своих внуков; ее даже не будет рядом, чтобы поддержать, когда у меня возникнут вопросы или опасения по поводу того, как быть мамой.
— Извините, сейчас вернусь, — извиняюсь, встаю из-за стола и иду в ванную. В ту же секунду, как оказываюсь за закрытой дверью, разражаюсь тихими рыданиями.
Понятия не имею, как я собираюсь пережить это время. Мама думает, что, зная о ее приближающейся кончине, нам повезло, но мне от этого намного хуже. Теперь единственное, о чем я могу думать, — это все то, что она упустит, все, что упущу без нее я. В случае ее внезапной смерти, мне бы пришлось принять произошедшее и попытаться жить дальше. В этой ситуации я чувствую, что оказалась в тупике. Никакого движения вперед, потому что жду неизбежного.
Все, чего хочет мама, — чтобы я была счастлива, и я больше всего на свете хочу, чтобы могла ей это сказать, что не чувствую, словно умираю изнутри, словно нахожусь в постоянной борьбе всего лишь за один вдох.
— Милая, завтрак остывает, — зовет мама через дверь ванной.
— Иду, — кричу в ответ, затем открываю кран, плеснув в лицо холодной водой, вытираюсь полотенцем, а затем возвращаюсь на кухню, где Ронда с мамой, прижавшись друг к другу, тихо разговаривают.
— Итак, твоя мама рассказывала, что ты бухгалтер, — говорит Ронда, когда я сажусь и кладу оладью себе на тарелку.
— Да. Для большинства людей это скучно, но я всегда любила цифры, поэтому мне нравится. А ты? Чем занимаешься?
— Я дипломированная медсестра. Здесь, в городской частной клинике. Вообще-то она моя и на меня работают три девушки.
— Это замечательно. На чем специализируется твоя клиника? — спрашиваю я.
— Мы помогаем пожилым людям в городе, которые не могут добраться до своих врачей, а также оказываем помощь неизлечимым больным, если это необходимо, — говорит она, и я не могу не отвернуться от нее, чтобы посмотреть на маму, зная, что может наступить время, когда ее нужно будет поместить в хоспис.
На самом деле я испытываю облегчение, узнав, что в городе есть кто-то, кто мог бы позаботиться о ней, что ее не нужно будет перевозить из дома, и что я буду не одна, когда придет время. Но я несколько удивлена, что до вчерашнего дня мама ни разу не упоминала о Ронде, учитывая, чем она занимается, и насколько они оказались близки.
— С тех пор, как пару месяцев назад Ларри ушел на пенсию, я подыскиваю нового бухгалтера, — говорит Ронда, выводя меня из задумчивости.
— Могу помочь, пока ты кого-нибудь не найдешь. — Было бы неплохо поработать, пока я здесь, и, к счастью, бухгалтерией можно заниматься из любого места; кроме компьютера вам больше ничего не нужно.
— Было бы прекрасно, и если решишься дать знать об этом в городе, я знаю много кого, кому нужна помощь.
Это одна из особенностей жизни на маленьком острове на Аляске: обычно на одну должность приходится лишь один человек, и если он решит уйти, вам конец, если только другой человек с той же профессией не переедет в город.
— Только подумай, ты могла бы открыть в городе свой офис. Уверена, если ты попросишь, Ларри продаст тебе свой, — говорит мама, взволнованная этой идеей, поэтому я улыбаюсь, хотя внутри испытываю тошноту. После маминой смерти я понятия не имею, что буду делать и куда поеду.
Дом, которым мы с Кеном владели в Монтане, должны закрыть через несколько недель, все свои вещи я продала на масштабной дворовой распродаже, а затем, погрузив одежду в машину, поехала в Сиэтл, чтобы сесть на паром до Анкориджа.
— Я подумаю, — говорю я ей, наблюдая, как она сжимает руку Ронды.
***
— В следующие выходные состоится вечеринка в честь рождения ребенка, и я буду рада, если вы с твоей мамой придете, — говорит Ронда, когда мы входим в магазин пряжи и рукоделия.
— Я бы с удовольствием, — лгу я, не желая ранить ее чувства.
— Привет, Ронда. — Я поворачиваю голову, сталкиваясь лицом к лицу с красивой стройной блондинкой, и до меня доходит, что это та самая женщина, которую я видела с Остином, когда он придерживал для нее дверь в бар. Понятно, что привлекло в ней Остина. Она почти одного с ним роста, тогда как я ниже, по меньшей мере, на фут. У нее идеальная фигура, в то время как мои формы отличаются пышностью от слишком большого количества шоколада.