— Что-то вроде того. Подай мне тарелку, — говорит он, потирая живот.
~*~
После завтрака Дженн и Свитч уходят, и я прибираюсь, пока Роам принимает душ. После того, как я обратно переоделась в свою вчерашнюю одежду, выходит Роам и берет меня за руку.
— Ты занята сегодня? — спрашивает он.
— Нет, я не работаю до завтрашнего вечера.
— Хорошо. Я хочу свозить тебя кое-куда.
Он берет меня за руку и ведет на улицу к его мотоциклу. Вручая мне шлем, он перебрасывает свою ногу и поворачивает ключ. Байк оживает, и я устраиваюсь за его спиной. Я сразу же оборачиваю руки вокруг его пояса, и он взлетает.
Через некоторое время Роам подъезжает к поляне на берегу озера. Он глушит двигатель, и мы оба слезаем с мотоцикла. Я осматриваюсь, а Роам достает что-то из сумок. Это красивая местность. Здесь везде густые зеленые деревья и пышная трава. Сверкает вода, и так тихо и мирно.
Роам стелет одеяло на землю, а затем садится в центре. Я сажусь рядом и кладу голову на его грудь.
— Здесь так красиво, — говорю я ему.
— Будучи ребенком, я пользовался любой возможностью, чтобы приехать сюда, — признается он.
— Роам — твое настоящее имя? — Я чувствую, как он вздрагивает в ответ на мой вопрос, и мне кажется, мой вопрос его удивляет.
— Да, а что? — Его смешит его реакция, и он ударяется в хохот.
— Просто это необычное имя, вот и все. Мне казалось, это могло быть прозвище.
— Нет. Моя мать не сподобилась придумать что-то умней.
Учитывая, что наш разговор был легкомысленным, серьезность его тона меня удивила, и я повернула голову и посмотрела на него.
В то время как я пытаюсь думать о чем-то правильном или о чем угодно, он, глядя на воду, продолжает:
— Мой отец итальянец. Он встретил мою маму, и у них был роман. Он оставил ее и вернулся в Италию, а мама узнала, что беременна. Она никогда не путешествовала, но говорила, что всегда об этом мечтала. Она назвала меня Роам, потому что это напомнило ей о моем отце, и она всегда хотела поехать в Италию. Глупая сука даже не может произнести это правильно.
— Где она сейчас? — мягко спрашиваю я.
— Скончалась около десяти лет назад. Мне было восемнадцать, и я был уже самостоятельный. Так я нашел клуб. Начал, как новичок, но уже за год я научился всему, что было нужно. С тех пор они были моей единственной семьей, не считая Джаспера.
— Была ли она хорошей мамой?
— Она делала все, что могла. Порой было непросто, но лучше, чем у некоторых.
Я чувствовала, что он поделился многим, а я, в свою очередь, ничем не делилась. Так что я решила исправить ситуацию:
— Мой папа был ублюдком. Мама была слабачкой.
— Была?
— Несколько лет назад мама выстрелила в него, а затем повернула пистолет на себя.
— Сладкая, мне жаль. — Он целует меня в висок.
— Это к лучшему. Она сделала то, что должна была, чтобы убедиться, что мы обе освобождены.
Мы сидели с Роамом вместе, но каждый в своих мыслях.
— Дела идут, как я вижу. Идем, сладкая, я хочу познакомить тебя с моим мальчиком, — заговорил Роам, удивив меня.
— Я хотела бы, очень сильно. Ты и э-э… его мама... Вы в дружеских отношениях?
Он сжимает мне плечи.
— Да, сладкая. У нас с Эми никогда не было серьезных отношений. Она была просто задницей, пока я трахал ее. Сейчас Джаспер счастлив и доволен, что нет никакой вражды между родителями. Он проводит у меня каждые выходные и некоторые ночи в течение недели, когда я не занят.
— Это хорошо. Ты говоришь, как хороший отец, — размышляю я.
— Делаю все возможное. Я точно знаю, что не иметь отца — отстойно.
— Ты ничего не сказал о стрельбе, — говорю я тихо.
Он вздыхает.
— Не могу сказать много — это клубный бизнес. Много лет назад клуб был незаконным дерьмом. Разное случалось, и многие члены клуба закончили смертью. Эта стрельба была местью одного из внуков умершего партнера. Тупой хер еще подросток. Завербовал кучу своих приятелей, чтобы те помогли ему.
— Ты навредишь ему? — спрашиваю я, ужасаясь этой мысли.
Его тело дрожит.
— Нет, сладкая. Ты должна понять, не все МК1 вне закона. Единственное, что нас объединяет с другими, это узы братства. Мы встретились с президентом другого клуба, и он собирается пообщаться с мелким типом. Он знает, что мы не рады, а еще, что мы не хотим напряжения между клубами. Он так же зол, как и мы, потому что мы на той же полосе. В будущем малыш дважды подумает о снятии предохранителя, это точно.
— Ты знаешь, меня зовут Лэйси, не так ли? Не сладкая. — Я пытаюсь разрядить обстановку.
— Да, я знаю. — Он ухмыляется. — Но ты слаще, чем чертов сахар.
Я улыбаюсь про себя, когда думаю, что могла бы бежать.