Я достал себе курицу и сыр и полез в буфет за хлебом.
— Я знаю, что ты напуган. И я знаю, что происходит много событий, на которые ты не можешь повлиять, — он вздохнул. — Анна… Анна очень долгое время была в депрессии, Сэм, больше двадцати лет. Это тяжкий груз для человека.
Я игнорировал его, занимаясь сэндвичем. Что-то умирало внутри меня. Я гадал, смогу ли вообще когда-нибудь поверить человеку, которого всю жизнь называл папой.
— Она страдала, Сэм, и иногда люди, которые так страдают, не могут найти иного выхода. Она знала, что ее депрессии мучают ее мужа… И ее дочь. Может быть, она по ошибке решила, что делает им одолжение.
— Мама тоже в депрессии, — сказал я, не отрывая глаз от своего занятия.
Он вздохнул.
— Твоя мама хорошо справляется, и в этом вся разница, Сэм. Мама Кимбер была в депрессии с тех пор, как ей исполнилось двадцать. В первые годы брака Анна перенесла несколько выкидышей. Бесплодие может быть очень тяжким грузом для некоторых людей, даже рождение Кимбер не смогло полностью излечить ее от этой боли.
— Пап, при всем уважении, я устал и иду спать. Нам с Кайлом надо рано встать, чтобы искать Кимбер, — я с грохотом бросил нож в раковину и впервые посмотрел на отца. — Пожалуйста, скажи мне, что все еще пытаешься ее отыскать.
Шериф поднялся из-за стола. Выглядел он так же устало и потерянно, как я себя чувствовал.
— Уверяю тебя, Сэмми.
И я наконец-то поверил ему.
Когда утром я заехал за Кайлом, ко мне вышел Паркер.
— Привет, Паркер, — сказал я, опуская стекло и впуская в салон прохладный утренний воздух.
— Кайла нет дома. Он ушел около пяти утра. Угнал папин пикап. Папа очень зол, так что тебе лучше сваливать.
— Спасибо, мужик, — сказал я, поднял стекло и покатил вниз по улице. Я все утро ездил в поисках Кайла, названивая ему, но тот не брал трубку до полудня.
— Прости, друг. Не мог заснуть, — голос Кайла звучал чуть тверже, чем вчера.
— Все норм, где ты?
— Точно не знаю. В одном из немногих мест, где есть связь.
— Ты в лесу?
— Ага. Она где-то там, Сэм, где-то в горах. Я чувствую это. Я знаю это.
— Хорошо, давай пересечемся.
— Ладно. Подъезжай к Западной рудной тропе Прескотт, я встречу тебя там.
Я был в пяти минутах от указанного места. Когда я приехал, Кайла еще не было. Красный «додж рэм» мистера Лэнди был небрежно припаркован в неположенном месте, и я решил, что к моменту нашего возвращения его уже отбуксируют на штрафстоянку. Впрочем, я сомневался, что Кайла это волнует.
Я скрестил руки на груди и прислонился к своей машине, ожидая его и с нетерпением глядя на грязную бурую тропу. Наконец, полчаса спустя, появился Кайл, грязный, потный и подавленный.
— Ну? — спросил я, отталкиваясь от машины.
— Нет, ничего, чувак.
— Хорошо, давай продолжать поиски.
Мы прошли многие мили по склонам горы в тот день, но не обнаружили ни одного намека на присутствие людей. В следующие несколько дней мы вставали вместе с солнцем. Кайл все больше и больше впадал в отчаяние: он влезал на частные территории, чтобы найти лесозаготовительное оборудование, составлял планы многочисленных шахт округа, чтобы обыскать заброшенные строения. Но гора была огромной, иголка затерялась глубоко в стоге сена. И с каждым пролетевшим днем Кайл все больше терял рассудок.
При каждой встрече отец серьезно кивал мне и говорил, что они продолжают искать. Мне казалось, что даже он начинал беспокоиться. Дом Дестаро оставался таким же пустым и холодным, как космос меж горящими над ним холодными звездами.
На одиннадцатую ночь нашего существования без Кимбер я был вырван из тревожного сна пронзительными, воющими, скрежещущими звуками смерти с Борраски. Я плакал, пока не уснул под мучительные звуки агонии Кайла из соседнего дома. Мы подвели ее. Кимбер была мертва.
IV
Когда я заехал за ним на следующий день, я понял, что Кайл сломался. Его кожа приобрела желтоватый оттенок, а голос был ровным и лишенным эмоций.
— Еще не все потеряно, Кайл, — сказал я, когда он упал в кресло рядом со мной.
— Нет, все, Сэм, — почти прошептал он.
— Нет, я не верю в это. Отец Кимбер тоже пропал, ты же знаешь. Может, это был он, а не… не… — я не мог заставить себя сказать это вслух.
— Мы живем в аду. Дрискинг — это ад в нашем мире.
Я не мог спорить с этим. Город, который я полюбил, теперь казался совершенно чужим. Уитни не была исключением, как я думал. Исчезновение людей было тут нормой.
— И это делает Джимми Прескотта королем. Он сам Сатана.
Как только эти слова сорвались с моего языка, Кайл ударил кулаком по дверце машины, просыпаясь из своего полумертвого состояния полным яростной энергии.