И вот я, освободившись от очередной вахты в дизельном машинном отсеке, стоял и любовался Тихим океаном. Я смотрел вдаль, куда-то туда за линию горизонта. Туда, куда каждый вечер садилось горячее тропическое солнце. Я плыл домой. И старался не думать уже ни о чем, кроме Родины. О моем Владивостоке. В котором, я уже давно не был. Еще со времен развала нашего Союза.
Я старался забыть свою случившуюся историю, но она была слишком яркой, чтобы ее можно было, вот так, просто забыть, как советовал доктор с иностранного пассажирского судна «FANTASIA» Томас Эндрюс. Слишком в ней было всего, такого, что можно было вот так просто забыть. Забыть то, что врезалось в память в мельчайших подробностях. И с такой силой, что я не находил себе теперь места.
Я так и не мог поверить в нелепость этой моей случившейся со мной истории. Слишком она полна трагизма и одновременно радости и счастья. Счастья такого какого я не испытывал в жизни никогда.
Этот корабельный доктор был прав, когда сказал, про то, что со мной произошло, что-то уникальное. Что-то из разряда вон, возможно, даже аномального. Но, что это было, я и сам не знаю.
Это странное лиловое свечение там, где нашли меня. И, дельфины, охранявшие меня, когда я был в этой странной отключке семеро суток от акул. И, вообще стоит ли верить в то, что сказал этот иностранец доктор.
Может то, что было со мной, было правдой. И все произошло за короткий срок. И разом закончилось, как и началось. Но, сама история казалась уже вымыслом. Слишком все в ней было необычно и скоротечно. Как то, словно все и для одного только меня. Даже такая безумная страстная любовь. Любовь посреди Тихого океана. Любовь к моей возможно пригрезившейся мне в том долгом беспамятстве красавице латиноамериканке Джейн. Любовь к ее родному брату Дэниелу, как и их такая вот в океане страшная и дикая смерть. Смерть, которую удалось избежать, только одному мне. Единственному выжившему на сгоревшем, почти посреди Тихого океана иностранном торговом судне «KAТНАRINЕ DUPONТ» русскому моряку, пережившему массу смертельных опасностей.
Меня осмотрел наш уже судовой доктор. И отметил то, что я вполне нормален и физически и умственно. Только кожные ожоги от чрезмерного пребывания на пассажирском иностранном лайнере на верхних палубах.
Я стоял, снова у бортового ограждения верхней иллюминаторной надстройки палубы судна. Рядом со спасательными на кранах и тросах шлюпками. Уже нашего торгового грузового судна. У самых ограждения ботовых перил. И смотрел на горизонт. Туда вдаль океана. В синеву раскаленного тропическим солнцем неба.
Первой же ночью, после того, как меня приняли на борт. И я оказался на «НОВОЗУБКОВСКЕ», еще до вахты, мне приснилась Джейн. Уже здесь на русском судне. Она шла по воде, прямо ко мне по самой глади Тихого океана. Шла ко мне во сне. Я не видел ее лица, а только видел, снова силуэт. Ночной на фоне огромной луны ее силуэт в лиловом свечении. И истошный прощальный крик дельфинов. Я помню, проснулся. И уже не мог заснуть, как не пытался. Это была настоящая изнурительная пытка. Я не как не мог отойти от моей любви и тоски по моей Джейн. Никак не мог, как ни пытался все забыть как бредовое наваждение.
И вот уже под вечер, после первой трудовой вахты, часов в пять, я вышел на палубу нашего грузовика. И смотрел вдаль в горизонт океана. Там была яхта. Яхта шла параллельным курсом с нашим судном. На фоне яркого раскаленного летнего солнца. Она светилась белыми из парусины парусами на одной единственной мачте.
Парусное, кажущееся маленьким. И видать не такое уж маленькое издалека суденышко. Шло параллельным с нашим «НОВОЗУБКОВСКОМ» морским курсом. Не сворачивая. И довольно далеко. Почти у самой линии морского горизонта. Где-то там, где, снова заходило яркое тропическое солнце. Очередным наступившим вечером.
Я старался его лучше рассмотреть и жалел, что не было в этот раз у меня армейского бинокля.
Это случилось 5 августа 2006 года. На девятнадцатые сутки моей морской мистической и любовной эпопеи. То была одномачтовая белая яхта. Так, по крайней мере, мне казалось. На самом закате летнего солнца.
Мне казалось, я видел мою яхту Арабеллу. Идущую бок, обок, с нашим Российским грузовым судном. Яхта возвращалась назад. И казалось, шла курсом в мой родной Владивосток.
— Невероятно! — произнес я, громко, перекрикивая шум воды за бортом. И шум самого нашего идущего на полном ходу судна, не отрывая взгляда от идущего параллельным с нашим судном курсом еще одного. Похожего на Арабеллу парусного скоростного суденышка.