Я любовался Джейн. Она, громко, заливаясь, хохотала в воде у самого борта Арабеллы, вместе с Дэниелом. Дэниел, тоже хохотал и баловался водой с сестренкой Джейн.
— «Что они еще видели в жизни?» — думал я — «Просто, рано взрослевшие дети и все. Дети, на пути к взрослой жизни, по воле рока оторванные от родного дома. Взявшие на себя тяжкий груз поисков гибели родного отца. Движимые благородными поступками и решившиеся в одиночку, ради поисков на такой отчаянный морской поход».
Я смотрел на Джейн и Дэниела и думал, о их безопасности в этом океане. Особенно о Джейн, практически взрослой и очень красивой. Уже половозрелой девице и способной рожать детей. Она, как более старшая, по возрасту взяла шефство над своим, более младшим братом Дэниелом. Она единственная здесь, среди нас теперь двоих женщина, уже думающая о серьезной семейной жизни. Это видно было в ее убийственно черных как у цыганки глазах. Когда я сказал ей о том, что она нравится мне, она не отреагировала холодно, и непонимающе. Она, все поняла и, похоже, отнеслась к моим взглядам довольно серьезно. Она, хотела уже, кого-нибудь любить, а не только заботится о своем совершенно, рано повзрослевшем брате. Ей давно уже нужен был близкий человек. И вот я появился на их яхте. Случайно или нет, Бог мне судья, но, я влюбился в Джейн с первого взгляда, как только ее увидели мои глаза. И вот я любовался больше ей, чем Дэниелом с борта Арабеллы в темной ночной воде коралловой лагуны. Не примите превратно мои, такие описания крошки моей Джейн, но я с ума сходил по ней, и это выражалось, вот так в моих безумствующих к ней страстных мужских чувствах, почти тридцатилетнего русского моряка. Неприкрыто и ярко на суд читателя в красочных столь описаниях моей любвеобильной пассии.
Вот и сейчас, вдоволь наплескавшись в воде Джейн, поднялась на освещенный огнями палубы борт Арабеллы, по спущенному ею же с левого борта перед купанием яхты трапу. Не торопясь, вихляя, специально передо мной, выразительно загорелыми шикарными бедрами. И держась за поручни лееров голыми, как и сама девичьими изящными в загаре руками, она поднялась, прямо рядом со мной. Джейн встала, возле брошенного ею на поручни своего длинного до самых ступней ее прелестных ножек халата. Она, встала передо мной, своей невысокой девичьей точеной, загорелой, как словно, вырезанной из черного дерева изящной фигуркой. Молча, глядя в мои изумленные, теперь от ее неземной девичьей красоты мужские глаза.
Джейн хотела, чтобы и я подключился к затеянной ею той занятной, соблазнительной для мужского сердца ночной игре. Она хотела, заманить меня тогда собой, но, я умышленно не поддался на женскую, такую провокацию. Хотя, это было трудно сделать, скажу честно. С моими-то, безотказными взглядами на женский пол.
Освещенная, ярким палубным светом, звездами и луной. Облепленная по спине и плечам своими мокрыми длинными черными, как смоль вьющимися волосами, она встала рядом со мной, глядя на меня прямо в глаза своими красивыми гипнотическими черными, как у цыганки глазами.
Взявшись за поручни, как и я бортового ограждения, одной своей загорелой, как уголь рукой, почти вся черная от загара и голая, в купальнике, который трудно назвать купальником, так одно название. Из белых полосок тоненькой шелковой материи. Джейн как некая сказочная нимфа или русалка стояла передо мной в одних узких тоненьких обтягивающих ее туго, те крутые шикарные ляжки и бедра, таких же белых, как и на выпирающих вперед грудях девицы брюнетки лифчик плавках. Мокрых, от морской соленой воды и еле закрывающих молодой двадцатидевятилетней девицы волосатый с влагалищем лобок. По округлому девичьему с обворожительным пупком в тяжелом дыхании загорелому до угольной черноты, дрожащему на ночном воздухе животику, струилась ручейками соленая вода. Она сбегала на тугой поясок, тех узких стянутых туго на ее крутых овалах полных, как и ее девичья попка загорелых, почти черных бедрах ног. И он сейчас, особенно, красиво нависал над тем пояском ее тонких белых из шелка плавок. А, торчащие крупные соски, эротично выпирали сквозь треугольные лепестки стянутого туго на жаром пышущих грудях и узкой девичьей спине тоненькими лямками лифчика. По которым струилась, также соленая морская теплая вода. Она струилась по обворожительно красивым, и круто обрисованным в широких косых вырезах плавок загорелым до черноты крутым бедрам ее ног. И, тоже стекала ручейками вниз от самого девичьего обрисованного шелковой натянутой туго тканью между ляжками влагалища и лобка. Вниз по красивым девичьим голеням, и округлым загорелым полным икрам невысокой латиноамериканки, образовываясь у девичьих ее Джейн маленьких красивых аккуратных, таких же, как и тело загоревших ступней, в водяную лужицу на палубе яхты.