В основном это была летняя одежда. Там легкие летние брюки рубашки, шорты и майки, разного цвета с рисунками на спине и груди. Были еще внизу шкафа два чемодана, тоже, наверное, с одеждой, но, я туда не полез.
Надо было иметь совесть. И так то, что делал, было без спроса, и в наглую.
Я натянул первые попавшиеся брюки белого цвета. Прямо на голую задницу. Как то сразу они мне подошли. И футболку среди лежащих на постели маек, желтого цвета с какой-то дурацкой на груди надписью.
— «Ну, и ладно» — подумал я, глядя на себя в зеркало на двери шкафа — «Думаю, годиться».
Я так увлекся этой одеждой, что не заметил двух человек, стоящих в невысоком проеме каютной открытой двери.
Я отшатнулся от такой неожиданности от платяного из красного пластика или фанеры шкафа к перпендикулярной от него стене к столику у кровати. И чуть было не опрокинул графин с водой и стаканом.
Они стояли напротив меня, спустившись сверху, по почти вертикальной лесенке с палубы яхты ко мне. Прямо в каютный трюм яхты. Пройдя по узкому коридору, мимо других кают, практически под шум океана бесшумно, стояли напротив меня. Наверное, решили посмотреть, как я тут. Вот я был уже в полном здоровом порядке и смотрел несколько растерянно на своих спасителей.
— Я же, говорила — сказала первой негромко молодая смуглая обалденной красоты девица. Загоревшая до угольной черноты с распущенными длинными черными, как смоль и вьющимися, как змеи густыми волосами. По ее выпирающей из-под халатика в мою сторону трепетной девичьей полной груди, плечам и спине. На голове поверх волос были надеты зеркальные солнечные женские очки.
Девица лет, так двадцати. Может, чуть более, сказала, такому же молодому, где-то такого же возраста, и такому же смуглому загоревшему парню, тоже с темными солнечными очками также поднятыми на верх кучерявой с черными коротко стриженными волосами головы — Надо было оставить его там в океане. Вот видишь, он уже добрался до твоего шкафа с одеждой.
Это, наверное, была шутка, потому как парень заулыбался и прошел в каюту первым, и протянул мне руку. Я понимал, о чем они говорили, так как знал хорошо английский язык.
Девица была значительно смуглее парня от плотного ровного, почти, черного загара и, была очень привлекательной. Ее тело было, наверное, такого же цвета, как и это ее миловидное более, даже сказать красивое личико, с широко открытыми убийственной красоты черными как ночь глазами. У меня сразу екнуло в груди русского матроса и застучало сердце.
Она была совсем не высокого, по отношению к парню, роста. Метр, наверное, семьдесят, чего не скажешь о парне. Тот в противоположность молодой девице похожей, толи на цыганку, толи на латиноамериканку, был, наверное, метр девяносто, И из той же похоже породы, что и девица, и как мне показалось, сразу, они были родственниками. Он был выше меня при моем росте метр восемьдесят ровно, на целую голову.
Оба, были, каких-то по всему, видимо южных кровей. Оба, черноглазые, черноволосые и молодые. Девица, буквально, сверлила нагло меня черными как ночь гипнотическими широко открытыми красивыми глазами. На ней был короткий домашний телесного цвета шелковый халатик. Туго подпоясанный шелковым пояском на гибкой тонкой, как у русалки или восточной танцовщицы талии. Из-под полы, которого смотрели на меня своей угольной чернотой плотного ровного загара ее красивые коленями, полные в бедрах, ляжках голенях и икрах девичьи стройные обворожительной красоты голые до самых маленьких аккуратных ступней ножки. Обутые в домашних такого же оттенка и цвета, как и ее девичий халатик, тапочках. Она стояла, чуть впереди перед тем парнем. Гибко выгнувшись в той талии, спиной назад, и вперед ко мне своим девичьим животиком. И словно, защищая его собою.
И мне показалось, она была все же старше его совсем, может на немного. Но, старше, несмотря на прелесть девичьего молодого, почти черненького девичьего личика. Она была старшей на этой яхте. Может, даже хозяйкой.
Парень в противоположность девицы был в летних светлых шортах и футболке, красного цвета. И красиво атлетически сложен, под стать мне. Хоть и не красиво, наверное, хвастаться своими достоинствами, но, скажу сразу. Я был тоже не плох собой, и не плохо скроен физически. Но, не такой, загоревший как они. Так как мне было не до отдыха на постоянных вахтах и дежурствах на торговом иностранном судне. И некогда было принимать солнечные ванны в отличие от этих двух молодых людей.
— Вы, понимаете, по-английски? — он произнес и поздоровался со мной.
— Да — ответил я — тоже, протянул ему руку. И мы по-мужски с ним поздоровались.