Вцепившись в руку. И прижавшись ко мне боком. Она отругала меня за мои взгляды на местных девиц. Это была первая моя, можно сказать уже как семейная выволочка. Женщины!
Я был уже для Джейн как собственность. Это в женском стиле. Все они эгоистки и единоличницы, хоть и безумно красивые.
Я даже не делал ни одной попытки на сторону. А, она была в неописуемой ярости от женского ревнивого гнева. Только потому, что возле нас сидящих крутились молодые, совсем еще соплюхи местные аборигенки девицы.
Джейн это и заводило. Она смотрела на их смущенные смешки и заинтересованные взоры на меня иностранца. И Джейн это невыносимо как мою любовницу бесило.
— «Моя ревнивица Джейн!» — думал, глядя любовно на свою Джейн. И вынося смиренно ее тычки в бок девичьим локотком — «Как ты меня заводишь! Даже, этой дикой своей бешенной женской ревностью!»
Мы оставили веселиться у костра с местным племенем и девочками нашего Дэниела. И вот мы, шли уже по прибою волн у самого берега, разгребая буруны волн босыми и голыми своими ногами.
— «Да, дикие первобытные места» — продолжал думать я — «С не очень большим населением островов, живущих как на самом этом острове. Так и в хижинах на самой воде. Стоящих на высоких деревянных из стволов местных деревьев столбах. И уходящих далеко от берега в бурлящую океанскую воду».
Здесь также, было красиво под водой, как и на том атолле. Также, полно коралловых рыб, и полно акул. А местное население помимо рыбалки, занимается еще и ловлей жемчуга. В самом океане далеко от берега, стояли их хижины. И мы смотрели на них стоящих, прямо в океанских бурных волнах.
— Ведь не боятся штормов! — произнес я, громко перебивая шум прибоя впереди идущей моей Джейн. И показывая ей рукой на стоящие над самой водой, далеко от берега с травяной пальмовой крышей хижины из тростника. И досок местных аборигенов рыбаков.
— Они привыкли! — ответила громко, моя любимая ревнивица Джейн — Они ко всему привыкли! Как бы я хотела, остаться здесь!
— Я тоже! — сказал ей я — Может, останемся после всего здесь?!
— Не против, любимый!
Она вдруг, повернулась, улыбаясь мне в вечернем закате белозубой красивой улыбкой. Как-то, совсем, по-другому, не как раньше — Если перестанешь строить глазки местным девицам!
— Любимая моя Джейн! — произнес я.
И подскочил к ней. И обняв, прижал к себе. Кроме тебя, для меня не существует иных женщин!
Я поцеловал ее в ее прелестные полные женские губы. И она поцеловала меня, и еле оторвалась от поцелуя, закатывая глаза под веки и глубоко дыша придавленной к моей груди своей полной черной от загара твердыми торчащими сосками в белой длинной рубашке грудью.
Я обхватил ее за круглую попку и гибкую, как у кошки тонкую талию. Ощущая ее пупком придавленный к моему животу ее дрожащий в дыхании девичий черный от загара, как и грудь животик.
— Я построю себе лодку. И буду наравне со всеми заниматься рыбалкой, и ловлей жемчуга — сказал я — И забуду, кто я и откуда.
— Я бы тоже, этого хотела — произнесла Джейн.
Джейн была счастлива. Ревность ее ко мне к местным молодым аборигенкам как рукой сняло. Джейн была вспыльчива, как и положено жгучей латиноамериканке, но, быстро отходчивой. Вот она уже была такой, какой была всегда, даже еще красивее. Она просто, расцветала от моей к ней безумной, безудержной любви. Моя Джейн! Ее ревность была вполне уместна. Она безумно любила меня. И была, теперь со мной тесно связана этими узами взаимной любви.
Джейн повернулась снова ко мне.
— Хорошее место, Володя! — сказала громко она.
Джейн научилась говорить по-русски и особенно произносить по-разному, произносить, по-русски мое имя.
— Много горячего песка и чисто. Самое, то! Позагорать на закате. И поплавать, любимый мой! По плескаться в теплой океанской воде под дуновение свежего ветерка. И пение островных птиц.
Джейн отбежала подальше от прибоя, выше на берег. И освободилась от джинсовых шорт и белой своей длинной рубашки. До полосатого нового своего купальника. Такого же, как был тот белый ее на тонких лямочках и замочках, который ей пришлось выбросить как испорченный.
Она была сейчас счастлива и безумно опять в вечернем островном прибрежном этом закате красива. Особенно в лучах заходящего солнца. Почти, совершенно голая как морская нимфа. Ее кожа, просто переливалась черным угольным загаром на ярком заходящем солнце. Этакая русалка этих песчаных островов, Джейн помчалась мимо меня, дернув за руку, в океанскую соленую воду в самый прибой. И нырнула прямо в волны.