Я хотел, сегодня напиться, и было, тому, вроде бы причина. И я, чуть не сделал так, посматривая уже в легком опьянении на винный полированный из красного дерева шкаф Арабеллы.
Я хотел, взять водки или вина, но, что-то меня остановило. И я решительно встал с дивана из-за столика стоящего в большой главной каюте, поплелся мимо кают моей Джейн и Дэниела.
Я остановился возле них, прислушиваясь к ним. Слышно было, как Джейн шепотом успокаивала Дэниела. Я даже, хотел постучаться к обоим. Особенно в этот момент к другу Дэни, но, передумал. И поплелся дальше к себе.
Дверь стояла открытая как я ее, и бросил, идя в главную каюту.
Я открыл дверь в каюту Дэниела. И встал на пороге.
— Прости меня, Дэни — тихо произнес с виноватым видом я.
Дэниел дернулся и быстро отвернулся. И смотрел тупо в прикроватный столик.
— Выйди вон! — крикнула Джейн — И дверь за собой закрой!
Я взбесился и захлопнул дверь в каюту Дэниела, крикнув им обоим — Ну, и черт с вами!
Я ввалился под легким градусом в свою каюту. И закрыл за собой, тоже дверь. Нет, я захлопнул с грохотом дверь.
— Глупый мальчишка! Взрослый! Ведь должен понимать! — прокричал уже у себя я.
Потом, послал все и всех — Да, пошли вы все!
Психанул, и ударил кулаком свой каютный из красного дерева шкаф. Да, так, что проломил дверку и ушиб до крови правую руку.
Я выругался и помню, на себя и все, что вокруг было меня. И упал на расстеленную свою постель. Глядя в потолок своей каюты.
— Что мне теперь на коленях ползать, что ли?! Просить прощение?! — я помню, забурчал сам с собой — Я не мог поступить иначе! — сказал громко я, надеясь что меня будет слышно — Джейн, тоже хороша. Нет, чтобы поддержать меня, ты ему потакаешь! Ведь он, твой брат!
И я уснул. И не помню, сколько проспал. Сказывались последствия еще той болезни. Сохранилась болезненная во мне усталость. И я отключился и спал без задних ног. А, когда, проснулся, то увидел свою Джейн. Она была, снова в белом своем теплом махровом халате. И сидела напротив меня в кресле, у моей постели в моей каюте в ночном уже полумраке.
Было наверное часа два ночи. Когда она вошла ко мне.
Она держала в своих миленьких женских загорелых ручках бокал с красным вином и смотрела на меня. Потом, она, привстав, отставила бокал в сторону на прикроватный столик. И, снова уселась в стоящее в моей каюте кресло.
Она навалилась на спинку стула, изящно, выставив свою левую, почти целиком голую загорелую до черноты ногу в мою сторону, из-под своего того махрового теплого белого и длинного халата.
Она смотрела на меня с грустным видом. Как-то не так совсем как раньше. В ней была все та же страсть от любви ко мне, но была и некая грусть с чувством некоего беспокойства и сожаления.
— Джейн! — прошептал я, протирая свои заспанные глаза — Ты пришла любимая!
— Я, еле успокоила брата Дэниела — сказала тихо она мне — Он в шоке и еле отошел. И теперь, спит.
— Милая моя, прости меня за тот с Дэниелом поступок — я, было, произнес, помню своей милой Джейн.
— Не говори больше ни слова — тихо и спокойно произнесла она, не отрываясь, глядя на меня черными своими цыганскими завораживающими в полумраке каюты глазами.
— Любимая! — произнес снова я, приподымаясь с постели — Прости меня!
— Молчи! — произнесла сердито моя Джейн.
Она встала с кресла и подошла быстро ко мне, сбросив свой тот белый махровый халат с обворожительной загоревшей до черноты девичьей полностью нагой фигуры. Без купальника. Сверкнув, в какое-то мгновение, голым овалом крутых, почти черных от загара крутыми бедрами девичьи ног, и голым выпяченным в мою сторону пупком девичьего загорелого до черноты живота. В полумраке в слабом освещении моей каюты, повалила на постель. Сдирая буквально с диким остервенением с меня мои русского моряка летние брюки. А, затем и плавки. Бросая их в сторону на пол каюты.
— Я оскорбил тебя, любовь моя! — я пролепетал нежно и тихо ей — Я, поверь, не хотел. Так вышло. Я… — Молчи! — произнесла моя Джейн — Я простила тебя и молчи. Прошу, молчи!
Я запнулся на новом полуслове, смотря на такую убийственную и только мою ночную красоту.
— Люби меня, любимый — страстно произнесла, тяжело задышав, моя красавица Джейн. Стоя передо мной в наготе морской русалки
— Люби, как не любил еще никогда, Володя — произнесла помню, нежно и ласково она мне.
Я встал и схватил ее за гибкую узкую женскую спину руками. Молча, прилип к ее полным сладким женским страждущим любви губам, своими мужскими губами.