Дэниел проверил вместе со мной ее все приборы электронику. Ручное управление и автопилот. Джейн, тоже не осталась в стороне. И, тоже нам помогала, как могла. Особенно при перегоне к месту крушения. Она стояла, щелкая переключателями, включала по очереди правый и левый двигатель, запуская пятилопастные винты на длинных валах, по очереди. И маневрируя ими, стоя исключительно у штурвала. И ловко перекладывала руль в ручную из правого положения в левое, маневрируя по команде моей теперь, стоящего на носу, и следящего за фарватером. Пока Дэниел пялился, снова, в свой военный бинокль на соседние с этими островами острова.
Я то и дело, развернув задом наперед, легкую на выгоревшей, под солнечными лучами русыми волосами своей голове бейсболку, оглядывался назад и любовался моей крошкой Джейн. Моей пираткой Энн Бони, стоящей за штурвалом нашего круизного судна любви.
Снова, одетую в джинсовые шорты вместо шелкового своего короткого шелкового телесного цвета халатика и желтую с картинкой ту пляжную футболку. Она не снимала, сейчас своих темных зеркальных очков, на своем миленьком девичьем личике, и маленьком латиноамериканки носике, рулила по моей команде то вправо, то влево, под широким навесом от солнца, пока Дэниел, снова ремонтировал лодочный мотор.
Здесь было кругом глубоко, и дно было метрах в семидесяти под нами. Практически везде. И кораллы были глубоко внизу под яхты днищем, и килем. И вопрос о столкновении с подводным препятствием, даже не стоял. Это не тот мелководный заросший рифами океанский атолл, где мы пережидали шторм. Мы с большим трудом, тогда выбрались при мелководье отлива из его коралловой лагуны, надежно защитившей нас всех от черной яхты. И тихоокеанского шторма.
Дэниел решил, прямо с яхты уходить в погружение, чтобы не мучиться со скутером. Постоянно, следя за его работоспособностью. Хотя, он, таким образом, подставлялся под удар тех, кто преследовал нас. Я его предупредил на счет этого. Я ему сказал, что если на Арабелле есть маячок, то ее можно, запросто, отследить. И ее любое передвижение. И привлечь к своим действиям еще больше не желаемого внимания.
Так оно и вышло, вскоре. И послужило сигналом к нападению.
Джейн жутко, теперь боялась за Дэниела. Она видела, какой он, теперь. После того, как он пришел в себя, после дикого психического срыва. И перенес нешуточный стресс. Он стал совершенно другим. Дэни перестал совершенно всего бояться. И, наверное, даже смерти.
Джейн за него, теперь боялась еще сильнее, чем раньше. Впрочем, она и так за него боялась, как за своего родного брата. Она, теперь и за меня боялась. Женщина есть женщина. Я как русский моряк, так вот, по-русски и понимал. Она, хоть и была американка, но все, же женщина. И к тому же, она стала обрастать моими русского моряка привычками. За время нашего с ней общения, в основном близкого, еще и русским менталитетом.
Я видел, как у Джейн появлялись мои привычки и замашки, что порой ранее удивляло Дэниела. Потом, Дэни уже к этому привык, как и ко мне самому. Я всего вам не рассказываю из нашего того долгого морского путешествия, как и многое из нашего общения. Думаю, это лишнее. Я, только, пересказываю те события, которые необходимо было пересказать, как и любовь моей ненаглядной Джейн ко мне. И наши близкие во время нашего путешествия отношения. Которых у меня не было ранее. И не будет уже никогда. Потому, что я любил ее. Любил безумной и откровенной любовью как ненормальный и чумовой. Равно, как и она меня. Это была неотъемлемая часть всего моего рассказа, которую нельзя было не рассказать.
Так вот, Джейн боялась за брата Дэниела. И полностью доверяла его жизнь и судьбу мне теперь. Русскому моряку. Она хотела, чтобы я не отходил от Дэни ни на шаг. Особенно под водой.
Но, избежать того, что должно было, вскоре произойти, было не возможно.
И как бы я не хотел оградить Дэниела, моего лучшего друга от надвигающейся на него неминуемой смерти. Я бы ничего не смог сделать.
Равно как и они по отношению ко мне. Это была судьба или ее роковое трагическое проявление. Как угодно, но, я не смог, бы, при всем моем желании, уберечь Дэниела от того, что с ним должно было вскоре случиться.
Борт 556
На часах было четырнадцать двадцать в главной каюте Арабеллы. Восьмые сутки в океане. Восьмые сутки за линией экватора. Вторые сутки в районе крушения борта 556. Среди отвесных черных скал двух самых больших в архипелаге скальных островов. На якоре на пятьсотметровой цепи. Практически посреди коралловой огромной лагуны. И достаточно глубокого двух ярусного кораллового плато под нами.