Где-то неподалеку приглушенно взвизгнули покрышки, и вновь наступила тишина, лишь в трубке продолжал сопеть Морган, да ленивый ветерок шевелил листву кустарника, окаймлявшего сквер живой стеной зелени.
Презумпция невиновности…
Лиза еще не понимала, как глупо рассчитывать на этот затасканный, уже миллион раз нарушенный самими законниками древний постулат юриспруденции.
Она не знала и тысячной доли того, что надлежало знать.
— Лейтенант, давайте договоримся так… — Она поморщилась от боли в порезанной руке, которая здорово опухла и беспокоила ее все это время. — Я сейчас пойду в ближайший полицейский участок, но прежде вы должны дать мне гарантию…
Морган согласился с ней слишком поспешно. Он вдруг заговорил нервной скороговоркой, которая с головой выдала то невероятное нервное напряжение, что скрывалось до этого за его спокойными, рассудительными фразами.
— Да, да!.. — торопливо оборвал он Лизу. — Вам будут даны любые гарантии безопасности в том случае, если вы принесете с собой компьютерные компоненты, которые исчезли из вашей квартиры на Медисон.
Лиза открыла рот, чтобы ответить, но именно в этот момент кусты, ограничивающие пространство сквера, внезапно разошлись сразу в нескольких местах, выпуская на веселенькую лужайку троих солдат в серой, раскрашенной под цвета асфальта, но мгновенно смимикрировавшей до грязно-зеленого оттенка экипировке спецподразделений.
Это был шок. Все произошло так внезапно, непредсказуемо, что сознание не успело отреагировать должным образом, словно все происходило не с ней, а с кем-то другим…
Время внезапно замерло для Лизы, оно погибло, потеряло свой физический смысл в то роковое мгновение, когда алый зайчик лазерного прицела скользнул по ее груди, горлу и застыл на лбу кровавым пятнышком неминуемого выстрела.
Это был миг потустороннего откровения, секунда потрясения истиной, дарованная по праву неизбежной смерти: Лиза успела взглянуть в глаза ближайшего к ней бойца, того самого, чей прицел уже лег на нее смертной отметиной, и эти спокойные, серые глаза со стальной поволокой легализованного государством профессионального убийцы сказали ей все…
Ее никто не собирался арестовывать.
У них не было приказа брать ее живой, напротив, они пришли сюда, чтобы убить, чтобы избавить кого-то от огромной опасности, возникшей в связи со странной кончиной Сережи…
Сознание Лизы вторично погибло в этот страшный миг.
— Госпожа Стриммер, почему вы замолчали?.. — резанул по нервам осипший голос лейтенанта Моргана, и — боже — ее тело, но никак не разум, отреагировало на плавное движение пальца целившегося ей в лоб бойца…
За десятую долю секунды до выстрела, ее колени вдруг подломились, и пуля, пущенная в лоб, разнесла вдребезги трубку сотового телефона.
Пластиковые осколки больно резанули по лицу, но Лиза продолжала падать, оседая на землю вялым, безвольным мешком…
Вторая пуля, адресованная в сердце, пробила плечо, пройдя навылет чуть ниже ключицы. Лиза не слышала приглушенного хлопка выстрела, но удар и чавкающий хруст рвущихся мышц были оглушающими, сознание вдруг начало угасать, но дикое, запредельное усилие воли вернуло его на место.
Земля встретила ее щеку колючей щетиной коротко стриженной газонной травы. Запах свежескошенного сена ударил в нос, смешиваясь с приторными флюидами крови.
Лиза не успела ни испугаться, ни удивиться, — ее разум оказался в плену у величайшего спокойствия, которое когда-либо было испытано ею в жизни. Она знала, что физическая боль, ненависть, страх — все это придет потом, а сейчас нужно лежать тихо, как и подобает трупу, у которого прострелено сердце и выбиты через затылок мозги…
Ее залитое кровью лицо, впечатавшееся в траву газона, оказалось повернуто так, что она сквозь полуприкрытые веки могла видеть ноги спецназовцев.
Двое направились к ней, третий остался на месте, страхуя товарищей.
Лиза смотрела, как медленно приближаются к ней две пары высоких ботинок, и не могла понять, чем вызвано подобное тактическое построение — привычкой действовать определенным образом или же страхом, опасением?..