Так и с Сережей...
Красивая сказка их знакомства, свадьба, медовый месяц - все исчезло так быстро, обернулось равнодушием любимого и сосущей пустотой одиночества, этой мерзкой вонью нестираного белья, отвратительным запахом переполненной пепельницы и давно немытого тела...
Губы Лизы дрогнули от обиды. Он мог хотя бы сделать вид, что прочел записку. Сдвинул бы тарелку, отложил листок в сторону, может, и не терзала бы сейчас ее сердце такая дикая, безысходная тоска.
Зачем только она вернулась? Зачем лелеяла в душе эту глупую, наивную надежду, ведь все было ясно и так? Что заставило ее снова прийти сюда, в эти стены, где одним странным, серым утром окружающая ее сказка обернулась вдруг чем-то злым, нехорошим?
Лиза все еще растерянно стояла посреди комнаты, рядом со столом. В ее глазах блестели навернувшиеся слезы. В соседнем помещении, где по типовому проекту квартиры был установлен терминал Интерстаровского компьютера, по-прежнему назойливо пищал непонятный, тревожный сигнал.
Ей бы тихо уйти отсюда, покинуть навсегда это гиблое место, пропахшее флюидами ее почившей мечты о счастье, но вот что-то не давало, удерживало, и даже больше - толкало туда, в комнату.
Слишком быстро это произошло... - внезапно подумалось ей, и эта мысль как нельзя более четко расставила все на свои места, сделала понятным и причину возвращения, и боль в душе, и какую-то внутреннюю готовность прощать обиды: она просто не хотела верить в то, что уже свершилось. Лиза была достаточно рассудительна, чтобы понимать, - слишком явными и скорыми оказались перемены в их взаимоотношениях, жизни, во всем...
Господи, как горько... глупо все...
Не в силах сопротивляться внезапному порыву, она решительно шагнула к дверному проему, ведущему в соседнюю комнату и... застыла на пороге как Вкопанная, смертельно побледнев.
В комнате с зашторенными окнами царил полумрак.
Терминал компьютерной системы таинственно мерцал тусклыми точками индикационных сигналов. В глубинах полусферического стереомонитора сплетали неясный танец загадочные абстрактные тени так называемого "хранителя", но не это приковало к себе взгляд смертельно побледневшей женщины.
Сергей сидел в кресле, как-то странно, совершенно безвольно свесив голову набок, будто силы оставили его и он просто уснул в такой расслабленной, но неестественной для человека позе.
Длинный черный кабель оптико-волоконного соединения, оканчивающийся вставленным в височную область нейрошунтом, глянцевитой змеей обвился вокруг горла, одна рука Сергея обвисла как плеть, другая вцепилась в эту неживую змею, словно оптико-волокно вдруг ожило и пыталось задушить его...
- Сережа!.. - Лиза, омертвев от этой жуткой картины, все же инстинктивно рванулась к нему, схватила его голову в свои жаркие, мгновенно вспотевшие ладони и вдруг взвизгнула, отпрянув, когда ощутила под дрожащими пальцами мертвую, холодную плоть, которая на ощупь была будто резиновая.
Господи, как ей стало страшно и одновременно мерзко в этот миг. Лиза медленно пятилась назад, пока ее спина не коснулась стены. Взгляд словно примерз к мертвому лицу мужа, к его открытым, остекленевшим глазам, к высохшему следу от струйки слюны, что какое-то время стекала из уголка его рта...
Она не могла поручиться, дышала ли в этот миг, но когда ее страшное оцепенение наконец прорвал судорожный вдох, то вместе с ним до ее помутившегося сознания дошел весь букет той вони, которая витала в воздухе затемненного помещения, и ей тут же стало плохо.
Содрогаясь в конвульсиях, она медленно сползла на пол.
...Через несколько минут, когда спазмы пошли на убыль, она в полубредовом состоянии сумела не то выйти, не то выползти из комнаты. С трудом соображая, что и зачем делает, обламывая ногти, она открыла оставленную в гостиной сумочку и совершенно без сил рухнула в кресло.
Дрожащими пальцами набрав короткий, известный любому ребенку номер, Лиза выслушала долгий гудок, затем тональный сигнал подключения, и наконец в трубке раздался голос:
- Да? Дежурный МСБ слушает.
- Приезжайте... - дрожащими губами выговорила она, с трудом припоминая свой собственный адрес.
- Конечно, мэм. - Голос дежурного оставался таким же ровным и деловым: - Я могу узнать, что случилось?
Боже, как тяжело, оказывается, выдавить из себя эту простую, короткую, но страшную по своей, смысловой окончательности фразу:
- Мой муж... Он умер...
Рука Лизы с трубкой мобильного телефона бессильно опустилась.
Несколько минут она сидела, не шелохнувшись, тупо и отстраненно глядя в пол перед собой, пока из глаз не хлынули наконец слезы.
Через некоторое время далеко внизу, в ущелье улицы, визгливо завыли сирены нескольких машин Муниципальной службы безопасности.
Офицер, которому Лиза открыла дверь, вел себя спокойно и корректно. Двое его подчиненных в сопровождении гражданского медика тут же прошли в комнату, где находился труп, а он мягко, но настойчиво подтолкнул Лизу в сторону приоткрытой двери, ведущей на кухню:
- Пойдемте. Нам с вами нужно поговорить. Лиза, которую не покидало напряжение, вдруг поняла, что сопротивляется, окаменев, будто офицер желал не поговорить с ней, а как минимум изнасиловать.
Осознав это, она опустила руки.
-Да, конечно... Вы правы.
На кухне, вопреки ее предчувствию, царил тот порядок, который она оставляла тут неделю назад, решив временно переехать в гостиницу.
- Присаживайтесь. - Она указала на пластиковый стул, материал которого искусно имитировал дерево... и болезненное воспоминание тут же кольнуло душу: они с Сергеем сами выбирали этот гарнитур накануне свадьбы.
Офицер, окинув, цепким, профессиональным взглядом обстановку помещения, втянул носом застойный пыльный воздух и сел, представившись:
- Меня зовут Дейвид. Лейтенант Дейвид Морган, отдел расследования убийств.
Лиза кивнула, молча достав из сумочки, которую все еще сжимала в руках, свое унифицированное удостоверение личности.
Лейтенант извлек из нагрудного кармана крохотный фонарик. Направив невидимый глазу поток лучей на серый прямоугольник, он прочитал проступившие на нем буквы, кивнул, возвращая удостоверение, и внезапно спросил:
- Могу я обращаться к вам по имени? Лиза в первый момент не поняла вопроса: ее горестное оцепенение усугублялось с каждой минутой, и внешний мир с такой же скоростью отдалялся от нее. Мрачные мысли мешали нормально воспринимать реальность.
Наконец, осознав, о чем он ее спрашивает, Лиза кивнула, соглашаясь. Какая разница?..
- Вы даже не сходили туда... - тихо упрекнула она лейтенанта.
Он не смутился и не обиделся.
- Там работают эксперты, - спокойно объяснил он. - Не стоит им мешать, они вызовут меня лишь в том случае, если обнаружат признаки насильственной смерти.
Лиза усмехнулась горько, понимающе. Этот молодой красивый офицер, сидевший напротив, вероятно, уже сто или даже тысячу раз удовлетворил естественное для любого человека брезгливое любопытство, и смерть перестала быть для него таинством, а ее созерцание превратилось в нудную, каждодневную работу.
Тихо хлопнула входная дверь, в коридоре неприятно звякнул металл. На кухню заглянул служащий в форме Муниципальной санитарной службы.
- Привет, Дейв. Мы за телом.
Морган жестом указал им в сторону комнаты.
Лиза подняла глаза, беспомощно озираясь вокруг. Для человека, на которого внезапно обрушилось глубокое личное горе, многие моменты повседневной жизни становятся вдруг дикими, непонятными, болезненными. Человеческое равнодушие вдруг стало осязаемым, словно окутав Лизу тяжким саваном: оно, это самое равнодушие, бродило по ее квартире, заглядывая во все доступные взгляду углы, грохало в коридоре носилками, смотрело на нее глазами лейтенанта Моргана...