Все это лишний раз доказывает существование Бога.
Смех – глубокая составляющая языка.
«Поелику уж!» – хорошее словосочетание. Славно было бы куда-нибудь его вставить. Пока не придумал куда. Найду, само собой. «Поелику уж!» – хорошо, черт побери!
На вопрос: «Кто у нас в России вообще тут литературообразующий?» – можно ответить: «Я», а можно: «Только не я» – выбирайте сами, какой ответ больше нравится.
Утро. За окнами мороз под тридцать. Я проснулся и запел под одеялом: «Когда б имел златые горы и реки, полные вина, все отдал бы за ласки, взоры1… – остановился и добавил: – за солнце, воздух и вода!»
Книги я читаю. Вернее, читал. Не так много, но было когда-то.
Тогда еще было принято читать полными собраниями сочинений.
Прочитал: Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Грина, Пришвина, Паустовского, Чехова, Достоевского (кроме «Бесов»), Лескова, всех Толстых, Гоголя, Белинского (9 томов), Бианки (4 тома). Может, кого и упустил из русских.
Это все я читал собраниями сочинений и писем. Ну там Бальзак, Гюго и прочее тоже опускаем – давно это все было. Детских Фениморов Куперов, Рабле, Свифтов и Майн Ридов с Марками Твенами, О. Генри и т. д. тоже опускаем – это до десятого класса.
Сегодня – Эмма Герштейн «Мемуары» и «Память писателя» (прочитал эту книгу два раза подряд – редкий случай), Бруно Шульц «Трактат о манекенах» (перевод Леонида Цывьяна, прошу не путать с другими), Пруст «Пленница», «Обретенное время» (перевод А. Смирновой) и все другие тома, только в переводе Франковского и Федорова (не путать с прочим барахлом, а не переводчиками).
Хватит или еще вспоминать?
Из современных (кроме Коли) неплохой Сорокин, но на меня он не очень действует.
Когда я описываю человека, то там все равно не он. Взята какая-то его черта, особенность – а потом раздуваю все, конечно.
Ненавидят меня или нет? А кто их знает! Может, и ненавидят.
Я-то не интересуюсь. Времени нет.
Бит за рассказы? Так эта… рожа-то у меня зверская – кто ж полезет?
Обещал меня, по слухам, побить мой старпом, но он весит 70 кило, пьет и на полголовы меньше. Даже не знаю. Готов встретиться с ним, что я и передал тем, кто мне передал, что он хочет меня побить. Меня бы это развлекло и, может, даже взволновало.
Про любовь. Есть такая книга у меня – «Каюта». Там есть такая поэма «Пурга». Вот она про любовь.
Как у меня с этим в жизни? В жизни у меня с этим все в порядке. Жена.
Мы с ней в шестого класса знакомы. Влюблен ли я в нее был? Гм! Мы с ней с детства приятели. Это сильно сначала мешало, потом – ничего.
У нас сын. Парень как парень. Девятнадцать лет.
Историй любви у меня было ой как много, жизнь это мне попортило, но не перевернуло. Флирт? Да сколько угодно. Так что флиртуем напропалую.
Доходим ли до постели? Ну какой же настоящий бабник вам это скажет!
Если скажет, то он не настоящий бабник.
Настоящие молчаливы.
Флиртует ли моя жена? Ну, может, и флиртует. Я ей как-то сказал: только заразу не принеси. И еще я ей сказал, что она у меня первая и последняя: первая утром и последняя вечером. Не знаю, поверила или нет.
А вообще-то я ленив (читай, разумен) с семнадцати лет.
Представьте: уговариваем девушку, потом полночи не спим, потом утро раннее, потом придумать что-то дома, потом угрызения совести (как же без них?). То есть флирта больше, чем постели. Гораздо. Ну как? С искушениями разобрались?
Как говорил наш тренер на тренировках: «Бабу хотите?» Мы все хором: «Хотим!!!» – «Тогда плывем еще часик!»
У меня после заплывов по нескольку часов кряду болели все мышцы – руки, ноги, спина, пресс, шея. У меня даже мышцы на роже болели, а вы говорите – любовь.
Некоторые глупцы утверждают, что я не люблю свое Отечество.
Выспренние идиоты, убогие недоумки, недалекие сквалыги, безнадежные лизоблюды, отпетые негодяи, неудачливые шавки, шакалы пархатые, шелудивые псы – вот вы все после этого кто!
У нас на перила балкона сел ястреб-тетеревятник. Во дворе сразу куда-то подевались все вороны, скрылись голуби. Ястреб сидел неподвижно. Он – птичья смерть, появляется ниоткуда. Бесшумный убийца. Ворону он хватает двумя лапами. Берет ее на ветке, на земле. Убивает мгновенно. Просто сжимает грудь, и ворона умирает от шока. Так что ястреб-тетеревятник – это летающий удав.
Чем дальше от Москвы, тем лучше у людей глаза. Будто умыты они, что ли. И улыбки. Хорошо они улыбаются. А еще они смотрят вдаль так, словно прислушиваются к чему-то. Точно слышат они что-то, только им одним ведомое.