Нет! Да! Нет!»
И я сдался. Я пошел и уничтожил интервью. Но сначала я снял шляпу перед Димой Муратовым, сказал при этом несколько слов насчет того, какой он все-таки гений, а потом вытащил интервью из книги. И книга поменяла название. Раньше было «12 встреч», а теперь на одну встречу стало меньше.
Пошло еще недельки две-три, и в моей квартире раздался звонок. Звонила сама Е.Б.П.
Голос ее был необычайно мил. Она сказала, что они обсудили, но сама идея публикации интервью в книге им показалась не совсем удачной, и им бы хотелось.
Я прервал ее мучения и сказал, что я сам снял это интервью, так что беспокоиться не о чем. Теперь я был солдатом и говорил так: «Да! Нет! Да! Нет!»
– Так вам уже звонили? – в голосе главного секретаря прозвучала досада на то, что ее кто-то смог опередить в таком непростом деле.
– Нет, не звонили. У меня свое чутье! – сказал я самую длинную фразу за весь этот разговор.
– Но мы надеемся на дальнейшее сотрудничество… – начала было она.
– Не думаю, что у нас это получится, – сказал я и повесил трубку.
Ну вот, опять никто ничего не помнит.
Все считают, что помнит сосед, стоящий рядом.
Тут некоторые делают свои замечания о состоянии нашего родного Военно-морского флота.
Что тут можно сказать? «Он перенял все причуды своего хозяина и сделал немалые успехи в фортификации, по причине чего в глазах кухарки и горничной слыл сведущим человеком», – вот что напишут на его могиле.
О сосательном рефлексе.
Он ведь врожденный, а фраза: «Все! Насосались!» – приобретается с годами.
Книжная ярмарка – это всегда праздник, волнение и слезы радости. Они выступают на глазах тогда, когда мы видим руководителей фракций Государственной думы. Они появились, потому что гостями этой книжной ярмарки в этот раз были китайцы, так что радость, слезы, Дума и китайцы – это большие части одного целого.
И это целое – ярмарка.
Она орала, как стадо верблюдов на восточном базаре.
Там стояло внизу несколько микрофонов, в них-то она и орала.
То есть наша ярмарка – это верблюды и изюм. Все на продажу. Причем там, где верблюды, – там крупнейшие издательства «АСТ» и «Эксмо» – это с их смотровых площадок оглушительно льется вечное от различных авторов, а изюм – это все остальные издательства – тихо лежат и ждут, когда их купят.
На втором этаже опять ни черта не слышно из-за ора на первом. В закутке города Санкт-Петербурга почти никого. Гладь, как на Лебяжьей канавке у Летнего сада. Там и помещается делегация Санкт-Петербурга, что привезла писателей на встречу с читателями. Одним из писателей был и я.
Опять для встречи выделен «зал номер 3» – проход между двумя стендами может заметить только тот, кто когда-то бывал внутри седых пирамид – никаких обозначений, только небольшая бумажка с надписью «зал 3».
Объявлений о том, что где-то проходит встреча с настоящими хранителями традиций Военно-морского флота, тоже не делается, потому что все продают только себя (о чем и крики), так что на встречу к хранителям пришло человек пять.
Один микрофон не работает, другой работает только тогда, когда он смотрит прямо тебе в рот.
Чуть в сторону– и уже скрежет, не нравится ему.
С микрофоном или без него все равно шум стоит такой, что и читатели, и писатели общаются с трудом.
Флотские писатели говорят о флоте – погиб, погиб, и поэт Борис Орлов на каждый вздох имеет стих.
А вообще-то посетителей много. Народ валит, народ жаждет, народ хочет читать. Разный народ. Кто-то хочет дорваться до Донцовой, кто-то – до Гришковца.
До Гришковца дорвались при мне.
Я бы здесь не нашел Гришковца ни за что, а они нашли. Не самого маэстро, понятно, но его книги.
А хорошо, что люди читают.
Пусть они читают, эти люди, пусть. Люблю, когда глаза наполняются мыслью. От чтения, конечно.
Вот за этим народ и давится в очередях на улице перед павильоном «57» Московской книжной ярмарки.
О крабе.
Чем отличается власть в России от краба?
У краба все органы и члены действуют очень согласованно – членик за члеником, членик за члеником.
Эту историю мне рассказал мой приятель Иджран Рустамзаде.
Иджран был начальником химической службы атомной подводной лодки. Служил он, как я, на Крайнем Севере.
Теперь он в Баку, служит в Министерстве обороны Азербайджана.
Как-то он оказался в Вашингтоне прямо перед Белым Домом. Собственно, об этом и рассказ.
Стоит он у самых ворот, тут же экскурсии одна за другой, а рядом, на травке, лежит на газетке бездомный.