А теперь у меня отнимают Петербург.
По кусочку.
По чуть-чуть.
То сквер исчезнет, то старинная ограда сменится блистательным новоделом.
В этом городе жил мой прадед – профессор медицины. Здесь жила моя прабабушка – урожденная княжна Вяземская.
И еще один мой родственник здесь долгое время жил – князь Вяземский Петр Андреевич.
Нет, нет, мне не нужны титулы, и даже на родство с Петром Андреевичем я не претендую.
Я претендую на родство с этим городом, с камнями его мостовой. Тут мои предки кровь свою лили.
Тут Пушкин написал: «Твою погибель, смерть детей, с жестокой радостию вижу…», а Лермонтов: «Вы, жадною толпой стоящие у трона.»
Тут столько всего было.
Тут Гоголь писал свой «Невский проспект», а Карл Брюллов – портреты. На них удивительно одухотворенные лица.
Я живу тут 21 год.
Я родился в Баку, я защищал огромную страну, и потом меня – бездомного – этот город принял.
Я люблю этот город. Я люблю даже его торжественную мрачность, его нелюдимость и даже то, что он совсем не нуждается в своих жителях.
Но я в нем нуждаюсь. Я нуждаюсь в нем все время, каждый день, каждый миг.
Мне нужны его проспекты, его шпили, его небо, его купола.
Мне нужны его летящие в небесах ангелы и то, что выше них не должно быть никаких зданий, потому что над городом – так задумал великий Петр – вместе с ангелами реет сам Бог.
Мне нужны его улицы, дворцы, дома, парки, сады.
Мне нужен мой тополь. Ему было 125 лет, и он рос перед окнами дома, в котором я сейчас живу. Это был сильный, здоровый тополь – ни одной червоточины.
Его срубили ночью.
Как украли.
Срубили, расчистили под пустырь и ставят теперь на этом месте бетоностекляшку.
Мне не нужны лубочные кирпичи Петропавловской крепости и пыль от строительства бесконечных торгово-развлекательных комплексов.
И мне не надо, чтоб кто-то сначала разваливал до основания старинное здание, а затем на его месте поставил железобетонную основу, на которую потом будет наложен грим «с точь-в-точь с такими же барельефами».
Вы мне оставьте кирпичи. Там каждый кирпич с фамилией. Люди строили этот город и гордились тем, что они его строят. Они писали на кирпичах свои фамилии. Это именные кирпичи.
Те кирпичи и через сто лет не берет электродрель – ломаются сверла.
И к этим кирпичам они готовили специальный раствор. На совесть. Они клали кирпичи на совесть.
И вода в подвалах у них стояла только во времена наводнений, а не так, как сейчас.
Они хотели остаться в памяти потомков.
И они остались.
А теперь эту память – бульдозерами.
Страна непуганых. А все, что не пугано, то растет.
Чиновников – как вшей на тифозном.
Если верхний клык в челюсти не встречает сопротивление нижнего – ну нет его, этого нижнего, вырвали – то и выдвигается он из челюсти, превращаясь в клык Бабы-яги.
А бабушка все прихорашивается и на смотрины все ходит, на красоту свою намекая.
И в балах участвует, порхать все пытается в атласе да в парче заморской.
И речи умные говорит – не зря хлеб-то кушаем.
Но как ни старается бабушка, а все одно – клыки-то торчат. Ведьма.
А ведьма – потому что ведает, что творит. Страна ведьм.
Им тут конца не видно. Обложили. Племя. Это то племя, которому не хочется говорить «Здравствуй!».
Ему хочется сказать «Сдохни!».
Мы – цивилизация, порождающая мусор.
Вернее, из-за неспособности его перерабатывать нас и цивилизацией-то назвать очень трудно.
Более всего мы напоминаем пивные дрожжи, которые только едят и гадят под себя, а потом отходов жизнедеятельности становится столько, что жизнь дрожжей просто останавливается, прекращается и. пиво созрело.
Люди никак не могут согласиться с тем, что Земля живая, и, например, землетрясение в Китае они считают несчастьем, трагическим стечением обстоятельств.
Гниющий мусор – это прежде всего метан. Он способен вызвать куда больший парниковый эффект, чем пресловутый углекислый газ.
В некоторых странах уже существуют заводы по сортировке и переработке мусора. С каждым днем их становится больше. Что же Россия? Что-то есть и у нас. В Москве есть завод да в Петербурге еще один.
А у наших северных соседей мусорные машины уже ходят на биогазе, и заводы по переработке мусора напоминают именно заводы – современные, чистые.
Я как-то спросил у одного чиновника в Карелии:
– Почему бы не купить именно такие заводы?
– Время не пришло. Мы мусор будем жечь. Нам нужен завод по сжиганию.
– Но перерабатывать же лучше, в том числе и для природы.