Александр Покровский
Бортовой журнал 7
Скажу тебе по совести
как делается наша мысль
как возникают корни разговоров
как перелетают слова от собеседника к
собеседнику.
Бортовой журнал 7
Давно я не писал о своем любимом городе. О том самом городе, в котором я и живу, о Петербурге. А ведь он изменился. Наступил кризис, и изменился город. Мне кажется, в лучшую сторону, потому что я уже не вижу новых развалин. К старым-то я потихоньку привык, чего там греха таить, а вот новые всегда больно ранят, а посему – спасибо. Кризису, я полагаю. То ли губители города куда-то сгинули, то ли затаились они, как крысы, что отведали отравленных зерен, после чего их покрутило желудком ровно два дня.
Стало меньше старой мебели на дворовых помойках. То покупали чуть ли не каждый день, и помойка была забита – не успевали уносить, а теперь – не успевают ставить.
Пенсии никак не угонятся за ценами – и это очень хорошо. Если б они их достигли, то все старушки жевали бы сникерсы, отчего всюду валялись бы всякие обертки, а так – не валяются. И с заграничного, дорогого лекарства все скоро перейдут на отечественный аспирин, что поможет нашему производителю, потому что из-за высоких банковских процентов у нас скоро останется только один отечественный производитель, и это будет производитель ацетилсалициловой кислоты.
И еще из прекрасного – меньше теперь посыпают асфальт этой химической штукой, которая в отсутствие снега разносится потом ветром, отчего лично я очень сильно чихаю.
Чиновники собираются пересесть на машины ГАЗ и ВАЗ, что не может не радовать. Их довольные лица, как мне думается, должны быть представлены на тех рекламных плакатах, что в отсутствие денег на рекламу и так пустовали бы. Больше хочется видеть их счастливых лиц, и вообще, счастливых лиц хочется больше. По этой самой причине, как мне видится, и оставили в городском бюджете много денег на городские праздники, что, безусловно, вернее верного.
А вообще-то, светит солнышко – оно вышло, наконец после стольких месяцев дохлой серятины, и светит оно на дома, на крыши, на стекла, на лица людей в этом самом любимом городе, и люди поневоле начинают щуриться, жмуриться, гримасничать – они отвыкли от солнца. А мне дороги эти гримасы, потому что они напоминают улыбки, которых теперь так не хватает.
Благородные души. Я не знаю, существуют ли где-то более благородные души, чем эти. Скорее нет, чем да. Удивительно, до чего… и прочее.
Намерения у них были хорошие, но жизнь заставляла их лгать на каждом шагу – вот что о них напишут благодарные потомки, получившие от своих прадедов самое дорогое наследство – немалую толику их благородства.
Меня спросили, что я думаю о кризисе и что я могу посоветовать людям. Я сказал, что я уже несколько раз говорил о том, чем, на мой взгляд, является для нас этот кризис. Я не экономист и сужу о нем только с точки зрения здравого смысла, и это только мое суждение, и я никому его не навязываю.
И все-таки, услышал я в ответ, что вы можете сказать о кризисе?
Я могу сказать, что, поскольку все называют этот кризис экономическим, то в первую очередь он касается тех стран, которые можно отнести к странам с развитой экономикой. У них будет безработица, экономический спад, спад потребительского рынка. Мы все это уже наблюдаем. Но кроме этих стран есть страны, которые почти ничего не производят, и они полностью зависят от гуманитарной помощи. Если эта помощь прекратится, то страны эти ждет гуманитарная катастрофа, после которой население их либо частично вымрет, либо хлынет через границы в развитые страны. Тут я говорю прежде всего о странах Африки. То есть развитые страны, переживающие кризис, будут спасать от кризиса себя прежде всего, а потом уже они будут спасать те страны, в которые они поставляют гуманитарную помощь, чтоб, значит, те к ним не хлынули.
А Россия не относится, с моей точки зрения, ни к тем ни к другим, и поэтому ее никто спасать не собирается. Она сама себя должна спасать. А так как она очень сильно зависит от импорта продовольствия и других товаров, то при спаде собственного производства и экспорта сырья – в условиях кризиса необходимость в нем минимальная, исключение составляет пока только газ – получается, что наша страна испытывает двойное давление кризиса, вот и вся недолга.
Да благословит Бог нас и наши мортиры! Потому что что мы без мортир? Без мортир мы – звук простой, осин дрожанье. А с мортирами мы – о-го-го!
Вот выведи нас в поле, и мы сейчас же там свои мортиры приладим.
А как же! Больше-то нет ничего.
Все так спокойно и тихо. Вы не заметили, как все вдруг стало спокойно и тихо? Не слышно даже, чтоб кто-нибудь двигался. То все: «Кризис, кризис!» – а теперь такое успокоение, вот вам истинный крест!
Я бы голову дал на отсечение, чтоб только все вернулось вспять. 
А то ведь перевернули все вверх дном. А вверх дном мы и мыслить не можем. Несмотря на то что думаем мы именно этим самым дном, но вот если нас перевернуть, то сразу и стечет вниз то, с помощью чего мы думаем.
Предупреждаю! Я все это делаю для нашей Родины! А если кто думает насчет замков и счетов, то что там мои замки и счета перед лицом Родины. Перед ее лицом все ничто!
Берется лицо и ставится перед ним замок, и он сейчас же сжимается, сжимается и почернел, почернел, а вот и рассыпался в пыль и ветром раздулся.
Вот так, господа! Такова сила Родины.
Наши экономические победы укрепили меня в решимости никогда не думать о прекрасном поле и обо всем, что к нему относится. Странное и необъяснимое стечение обстоятельств только и делало, что подталкивало меня к нему– к полу, но стремление оказаться полезным Отечеству все же пересилило, а потом и укрепило.
Вы еще не слышали о наших успехах? Сведения о них немедленно достигнут вашего слуха, ежели тот будет настроен на их волну. 
Мы потратили на нашу собственную стабилизацию вдвое больше всех остальных. И это передано как несомненное достижение, а потому именно так и должно восприниматься. А все эти замечания насчет того, что «тупые платят больше», восприниматься не должны. Я так считаю.
19 марта 1906 года по указу императора Николая Второго в классификацию судов военного флота был включен новый разряд кораблей – подводные лодки. С тех пор этот день считается днем рождения подводного флота России, или Днем подводника.
Подводные лодки люди пытались построить издавна, и только в XX веке это все приняло масштабы настоящей гонки.
В Первую мировую войну подводные лодки считались подводными гробами, а люди, служащие на них, – смертниками. Всему виной техническое несовершенство.
Зато Вторую мировую войну на море можно по праву считать войной подводных лодок. Подводные лодки все еще страдали от технического несовершенства, и на них шли служить самые отчаянные головы, но уже не было недостатка ни в лодках, ни в головах.
В конце войны со стапелей Германии сходило тридцать лодок в месяц, примерно такое же количество их топили союзники за то же время.