У неразумных и буйных народов просветление устраивают чаще, и мрут они швыдче, чтоб чего-нибудь серьезного не наворотить.
Кстати, от преждевременного конца можно откупиться, делая, с точки зрения человечества, всякие глупости – например, потратить миллионы на благотворительность (это как давление взрывоопасного газа в трубе снять).
Однажды я поехал в Каджаран вместе с Ларой.
Времена были советские, а в те достославные времена в Каджаран можно было добраться: из Азербайджана в Армению по железной дороге до Кафана, а там на автобусе, пропахшем братьями армянами, до Каджарана.
Так мы и отправились. Но только у нас были билеты только в одну сторону – летом на этом направлении шел активный обмен родственниками.
В Баку нам было сказано, чтоб мы купили билеты на обратный путь в самом Кафане. В случае неудачи надо было обратиться на вокзале к милиционеру Сулейману, которому необходимо было сказать волшебные слова: «Дядя Гамлет».
Это должно было сработать.
В этот раз мы собирались снова навестить тетю Тамару, о которой я уже писал в рассказе «Каджаран»: стоял сезон сбора в горах шиповника, и этот сезон я не мог пропустить.
А Лару послали со мной только для того, чтоб я не заблудился.
Видите ли, все почему-то уверены в моей абсолютной беспомощности.
А если я беспомощен, то помощь должна прийти.
И она немедленно была мне явлена. В виде Лары – сестры моей жены.
«И смотри там за ним!» – сказали ей, и она с пониманием кивнула.
Это я с виду балбес, а Лара человек очень серьезный, и она на шестнадцать лет моложе меня.
До Кафана мы добрались без особых приключений, а автобус в Каджаран я обещал найти Ларе по запаху, и она посмотрела на меня с превеликим сомнением.
Ее можно было понять – Лара еще не сталкивалась с тем обстоятельством, что у меня потрясающее обоняние.
Как только мы оказались в Кафане, я сразу же пошел на дуновение ветерка, принесшего ароматы пота и заношенных чувяк, – то есть автобус был немедленно обнаружен.
До Каджарана мы доехали без приключений – мне удалось усадить Лару у открытого окна.
Тетя Тамара встретила нас криком «Вуй!» – и в этом тоже не было ничего неожиданного.
Тетя Тамара всегда кричит «Вуй!». Она кричит «Вуй» лучше всех. Звук этот рождается в глубинах ее необъятной груди, а затем он сотрясает уже все ее тело.
В горы мы направились на следующий день, а сегодня мы должны были есть, есть и есть.
Лара следила за тем, чтоб я все подъедал с тарелки, а потом боковым зрением она проверяла, усердно ли я прожевываю.
Нет, нет, рот я ей при этом не открывал, но она смотрела так, что я сам ужасно старался.
В этот раз мы приехали в Каджаран только на три дня и только на сбор шиповника, так что заниматься всякой глупостью– например, обходить родственников: дядю Армена с тетей Розой и братьев Мартуна, Марута, Борика и Гасика с их женами – мы не могли.
Мы отправились за шиповником на следующее же утро.
Тетя Тамара и я быстро, как козы, вскарабкались на гору, а Лариса шла медленно. Потом она и вовсе отстала и села у ручья под дубом.
Иногда до нас доносились ее возгласы оттуда, снизу.
– Тетя Тамара! – орала она, – тетя Тамара!
На что тетя Тамара не реагировала никак, только слегка цокала.
Часа через полтора, когда Лариса все еще нет-нет да и вскрикивала «Тетя Тамара!», она ей отозвалась. Она сказала: «Э-щщщщи как, тетья Тамара!» – и это означало «ишачье говно, тетя Тамара!» – после чего мы сошли вниз и нашли Ларису у ручья.
В обратную дорогу нас пришли проводить все.
На вокзале уже выяснилось, что билетов нет, потому что лето и едут все, тогда мы вспомнили о милиционере Сулеймане, пошли и сказали ему слова «Дядя Гамлет». Сулейман после этих волшебных слов нашел нам с Ларисой два плацкартных билета до Баку.
В вагоне рядом с нами ехала семья азербайджанца. На двух полках он сумел разместить себя, жену и десять детей. Самый маленький – новорожденный.
Только тронулись в путь, как немедленно разразился скандал. Оказалась, что у нашего соседа на всю семью только два билета, и они с проводником бегали друг за другом и очень сильно орали по-своему. Мне перевели. Проводник говорил ему: где остальные билеты, а тот ему отвечал, что он купил два места, и не все ли равно проводнику, сколько на них едет народу.