Взгляд княжича перетёк на Нульку, которая тискала кота, а жидкий робот, наоборот, даже недовольно мявкая, сосредоточил всё внимание на анчутке в банке. В инструкции написано, что высокочастотный ток малой силы, но высокого напряжения, который подаётся к клыкам робота-неудачника, препятствует переходу нечисти в многомерную форму. И тварь на отцовской станции тоже наверняка была заточена в сетку под током.
Странно, но Иван поймал себя на мысли, что у него не получается ругаться на богиньку. Наоборот, от неё веяло теплом и беззаботностью. В универе не водилось таких девчонок. Все какие-то зануды из боярских, зажиточно-купеческих и захудало-княжеских родов. И чем древнее род, но при этом тоньше кошелёк, тем больше пафоса. Хотя Фёкла выбивается в худшую сторону даже на их фоне.
Нулька ощутила на себе взгляд княжича, улыбнулась, дунула на чёлку и кокетливо стрельнула озорными глазками в Ивана. А потом сделал вид, что не заметила внимания.
— Ути, моя прелесть, — приподняла она кота и потёрлась носом о его морду.
— Ну, княже, — неспешно и даже тягуче начал ответ навигатор: — Станция твоего батюшки совсем не по пути, а вот на брошенный корабль можем заскочить. Что с ним, что без него количество прыжков одинаковое. Затраты по времени буду зависеть только от обстоятельств на месте, но никак не от прыжков. Я просмотрел дисперсию отклонений, которые показывала Нулька в последнее время, к летучему голландцу выйдем с погрешностью в полторы тысячи километров. Это очень неплохо, тем более что Нулька выспалась.
— Летучий голландец? Так называются брошенные корабли?
— Да, — вздохнул навигатор и добавил: — Я не думаю, что станция твоего батюшки такое уж срочное дело. Тот беглый монстр, скорее всего, очень маловероятный форс-мажор. Не стали бы тебя, княже, посылать на первое задание, если бы там был опасный урод. Да и голландец — тоже для новичков. Я даже думаю, что его специально никто не останавливает.
— Почему? — Иван оторвал голову от стола и уставился на навигатора.
— Да. Почему? — тоже переспросила Нулька.
— Это такой тест для новичков. Куратор наверняка уже знает правильный ответ, но хочет услышать результаты твоей работы. Сам посуди, надо-то просто-напросто найти пропавший корабль и сверить реальные координаты с забитыми в базу. А когда справимся с экзаменом, тогда вот и дадут серьёзные задачи.
Иван откинулся в кресле и задумался. Задумался, над тем, что Михаил прав. Его действительно тестируют. Да и не могло быть по логике вещей иначе. Он бы и сам не доверил что-то ответственное непроверенному человеку.
— Решено, летим к летучему голландцу и сразу на Землю, паразитов выводить.
Глава 17. Любовный треугольник и прочие неурядицы
Прыжок прошёл без происшествий. Ещё бы, к нему готовились полдня. На случай внезапной потери гравитации закрепили грузы. Перепроверили все расчёты на десять раз. Навели порядок в каютах. Петрович распаковал непривычный для человека цилиндрический моющий пылесос и вручил роботу-скорпиону, чтоб тот отмывал стены и пол. Скорп схватил инструмент, сжав в клешнях по краям цилиндра, и помчался со всех своих восьми лап.
А затем весь экипаж расположился на штатных местах, пристёгнутый к креслам.
Стоило перестать мелькать перед глазами звёздочкам и искоркам, оставшимся после яркой белой вспышки гиперперехода, как Иван соскочил с места, выключил свет и бросился к иллюминатору. Но за толстой прозрачной преградой ничего, кроме бескрайнего чёрного космоса с россыпью незнакомых созвездий неимоверно близких и в то же время бесконечно далёких звёзд, не было видно. Казалось, неведомый казначей каждый раз заново высыпал мешок самоцветов на чернеющий бархат. Белые, оранжевые, голубые, красные, жёлтые. Им не нет числа, и не было цены, как не имела цены та свобода, которую только сейчас начал ощущать княжич на борту хрупкого звездолёта. Не зря же «Синих птиц» по человеческому сектору Млечного Пути летает не меньше сотни.
Иван отлип от толстого стекла и выскочил в коридор. В это время пол едва заметно качнулся, словно поезд тронулся с остановки. Это двигатели включились на малую тягу, и их тихий гул которых прокатился по кораблю, проникая в каждую щёлочку. И если бы не Нулька, пришлось бы держаться за поручни, а так она скомпенсировала инерцию.
Влетев в кают-компанию и чуть не сбив навигатора, который пережидал прыжок с большой бутылкой кефира и мягкой булкой, княжич подскочил к большому иллюминатору.
— Чё-та я ничего не понял. А где он?
— Летучий голландец? — прижавшись к стене, чтоб не зашибли, и прижав к себе завтрак, переспросил Михаил.
— Ага, — не отрываясь от стекла, уточнил Иван.
— Так, он, княже, за триста километров от нас. Отсюда не видно. А так как пойдём, чтоб не грузить Нульку сверх меры, самым малым ходом, то приблизимся на дистанцию визуального контакта только через полчаса.
Иван вздохнул и оторвался от поисков корабля-призрака, спрятанного в бесконечной пустоте межзвёздного пространства.
— Скукотень, — пробормотал он, — и часто так бывает?
— Если ты, княже, про спокойствие и порядок, то они-то и должны быть в порядке вещей, — отозвался навигатор, возвращаясь к столу. Там, помимо второй булки, лежало несколько пакетов с детским питанием для Марьи.
— Всё равно скука. Может, попросить Нульку переделать гравитацию, чтоб пол и потолок поменялись местами?
— Не-не-не, — сразу затараторил Михаил. — Княже, дай хоть немного отдохнуть от стресса. Как только ты появился на корабле, сразу всё кувырком полетело. Пираты, монстры и прочее. Я за последние дни столько экшена нахватался, сколько по срочке на всех учениях, вместе взятых. Но там-то всё происходило планово, а здесь словно пинг-понг какой-то. Туда-сюда. Туда-сюда. И не говори такое вслух, Нулька же с радостью перевернёт корабль вверх дном.
Навигатор вздохнул и откусил от булки.
Иван мельком оглядел кают-компанию и направился к шлюзу. Проходя мимо пассажирских кают, остановился и прислушался. Вроде тихо, только едва различимый гул вентиляторов и двигателей, но именно эта тишина и напрягала. Княжич до сих пор не мог привыкнуть к внутреннему распорядку жизни в дальнем космосе. Нет, не ко времени завтрака или сна, а самой его живой сути. На Земле, в столице, такая тишина воспринималась в разное время суток по-разному. Если дело ранним серым утром или поздним, сочным и граничащим вечером, то понятно, что всё или ещё спят да нежатся между сигналами будильника или уже храпят после тяжёлого дня, выгоревшего на ярком солнце, пропитанного дождём или припудренного снегом. Если же днём, то никого нет дома. А здесь непонятно. Впрочем, ночь в мегаполисе — поднятие размытое, вечер плавно перетекает в утро.
Да и сами утро и вечер можно сравнить с разноцветной галькой. Высохший и покрывшийся пылью суеты день поливают вечерними сумерками, смешанными с лаком уличных фонарей и рекламных огней. Мир становится сочным, как та самая галька, политая водой. К утру ночь высыхает, теряет глянец тьмы и снова становится серой, но эта серость нормальна, привычна и в порядке вещей.
Космос же подобен калейдоскопу из осколков дня, вечера и утра. И всё это густо замешано на растворе бесконечного мрака и ярких звёзд. И каждый здесь живёт в своём собственном ритме, и приходится привыкать к каждому в отдельности.
Иван сделал осторожный шаг к двери Нулькиной каюты и аккуратно дотронулся до металла, из которого сделана дверь, покрытого тонким слоем белого санитарного пластика. Но приложить ухо не успел, так как коридор наполнился звуками.
Княжич бросил взгляд вправо и влево по коридору и убрал пальцы от двери. Звуки исчезли, а на лице парня возникла улыбка.
Корабль привыкает к владельцу. И корабль всё более внимательно прислушивается к хозяйским желаниям и услужливо их выполняет, как большой преданный пёс. Вот и сейчас он изменил звукопроводящие свойства, чтоб подыграть хозяину.