— Что делать? — быстро спросил княжич, провернувшись вокруг оси, а затем вспомнил про зеркальце на запястье.
Дырка нашлась сразу же — на боку. Иван зажал отверстие пальцем, но свист не прекращался.
Пока выясняли отношения, рыбина пришла в себя и стала протискиваться к своим жертвам, используя сильные грудные плавники и дёргаясь из стороны в сторону. Ближайшая к ней дверь в каюту быстро оказалась выломана с корнем, а потолочный пластик лопнул, обнажив многочисленные провода и трубки.
— Дай сюда! — завопил капитан и буквально оторвал от навигатора сумку с гранатами.
Он стал быстро выдёргивать кольца и крутить ободки, а затем швырять гранаты в пасть приближающейся рыбины.
— Рви! Мать твою, киборг липовый! — закричал Петрович, когда до чудовища осталось всего пара метров.
Ударная волна оказалась настолько сильной, что хлопнула по стёклам гермошлемов, не успев рассеяться в вакууме. Голова рыбины лопнула. Но вместо крови из ран вырвалось зеленоватое, как фосфорное, пламя, подтверждая, что перед ними дух, а не живое создание. Товарищи на секунду замерли, а рыбина стала судорожно дёргаться, но при этом медленно-медленно выгорая изнутри, словно бревно, брошенное поверх костра.
— Живей! — прокричал капитан. Он подлетел вплотную и попытался оттолкнуть тушу чудовища с пути, но не получилось.
Иван же с силой прижимал палец к дырке в скафандре, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. Даже частое и тяжёлое дыхание было со свистом. Он не хотел умирать. Без разницы какой смертью — геройской или нет. Смерть — это всегда страшно. А медленно выходящий воздух скоро перестанет компенсироваться из баллонов, и тогда начнётся кислородное голодание, вдобавок начнут лопаться кровеносные сосуды.
Княжич от волнения уже ощущал жжение в лёгких. Он представлял, как со слизистой альвеол испаряется вода, охлаждая до белых кристалликов остатки влаги. Конечно, это всего лишь глюк на нервной почве, но очень натуральный глюк. А ещё он не хотел превратиться в нежить, которая будет мучиться на этом про́клятом корабле до самых последних дней вселенной.
Иван свободно рукой подхватил брошенный у двери ломик, крутящийся, словно ленивый акробат, и сунул его между тушей монстра и стеной.
— Помогите. Я один не могу.
Но прийти на выручку не получалось, так как в громоздких скафандрах попросту не подлезть.
— Болгаркой! Я сейчас болгаркой её! — навигатор схватил инструмент и стал отрезать от монстра куски. Призрачная плоть не прилипала к диску, на месте реза, под абразивом ярким, она вспыхивала зеленоватым огнём и быстро испарялась. Большие отделившиеся куски откидывал назад капитан. Была бы возможность, скинул перчатки да отрывал голыми руками.
— Живей, Миша, живей, — непрерывной скороговоркой повторял он. Лишь через десять минут удалось сдвинуть тушу вбок и протиснуться к выломанному иллюминатору.
— Не порвите скафы, мать вашу! — ругался Петрович, пока пролезали к выходу.
Ещё десяток минут истязали движки ранцев.
В шлюз влетели на одном дыхании, после чего капитан несколько раз со всей злости долбанул по большой красной кнопке, а когда камера наполнилась воздухом, и на контрольной панели с мягким пиликаньем загорелся зелёный свет, вынырнул из скафандра, как суслик из норы, в которую сунули провода под током. Подскочив к Ивану, Петрович вцепился пальцами левой руки под колено парня и повис в невесомости, с прищуром разглядывая ткань в поисках дырки.
— Княже, быстрее показывай, что-то мне совсем не по глазам. Ослеп, наверное.
— Вот, — ответил парень, ткнул пальцем и развернул запястье с зеркальцем, чтоб получше рассмотреть.
Петрович протяжно и как-то непомерно устало, как столетний дед, выдохнул, провёл рукой по волосам и оттолкнулся от Ивана.
— Ёжки-матрёшки, — сокрушённо пробормотал он и тряхнул головой, словно отгоняя залётную муху или внезапный глюк.
— Ну что там? — взволнованно вклинился в разговор навигатор, который отбросил в угол автомат и тоже выплыл из скафа. Оружие глухо ударилось о стенку прикладом и закрутилось вокруг центра тяжести.
— Я так точно инфаркт получу, — протянул Петрович и снова вздохнул.
А Иван уже нашёл то место, куда попал осколок. Но вместо отверстия обнаружил лишь грубый нарост, словно шрам на коже или сварной шов на металле.
— Это опять княжеские штучки? — неуверенно предположил Михаил, потрогав ткань пальцами. Он потёр шрам на скафандре, слегка подёргал и с улыбкой посмотрел на Ивана.
— Мы тебя, княже, в следующий раз первым будем запускать, всё равно тебе ничего не будет. Ты словно заговорённый.
Парень дёрнул за кольца на поясе, вынул руки из рукавов скафандра и выплыл. Иван до сих пор не верил, что всё так легко обошлось. Сердце потихоньку сбавляло темп, а вместе с отхлынувшим адреналином накатила слабость.
Княжич быстро извернулся, как уж, и завис возле места, где должна быть дырка.
— Да… наверное… княжеское, — задумчиво протянул Иван. — Думаю, это мой скафандр, и он выполнил моё желание. А я хотел чем-то заткнуть отверстие.
— И какие ещё фокусы ты можешь? — сложив руки на груди, спросил Петрович. — Может, ты и через гипер умеешь ходить?
— Не, это даже царь-батюшка не умеет, — ответил Иван и вздрогнул, так как рядом с громким хлопком возникла голая Нулька.
Богинька сразу же зашлась надсадным плачем. Громко рыдая, она повисла на шее у княжича.
— Ванюша, я чуть с ума не сошла, — глотая слёзы и хлюпая носом, протянула она и прижалась ещё сильнее. — Больше не отпущу.
Рядом цокнул языком капитан.
— Нулька, не придуши княжича. А идти, хочешь или не хочешь, всё равно придётся.
Богинька заревела во весь голос и обхватила парня не только руками, но и ногами, словно детёныш обезьянки свою мамку, благо, невесомость позволяла.
— Я тут подумал, — произнёс навигатор, — что можно и не снимать концентратор с летучего голландца. Мы подойдём вплотную и кинем на него кабели напрямую от реактора. По длине, думаю, подойдут. И на один прыжок нам хватит. Нам ведь главное — войти в обитаемую систему, и уже там вызовем спасателей. Нулька, сможешь переварить?
— Попробую, — прохныкала богинька.
— Что переварить? — переспросил Иван, поглядев сначала на капитана, затем на девушку.
— На чужом концентраторе могут быть непривычные параметры передачи энергии. Щас подберу сравнение. Например, мы не слышим ультразвук, а кошки с собаками слышат, — пояснил вместо Петровича жрец-навигатор.
— Опять лезть в воду, не зная броду? — княжич повернулся и посмотрел на Михаила поверх Нулькиной головы.
— А куда деваться? — развёл руками жрец.
И все удручённо замолчали. Деваться действительно некуда.
Глава 21
Последняя беда-печаль от летучего голландца
— Так, — протянул навигатор, замерев с плазменным резаком в руках, — ещё раз уточняю план. Мы сейчас вскрываем обшивку, проверяем, можно ли утащить концентратор. Если да, то прикрепляем снаружи «Синей птицы» на сварку, болты, скотч и сопли и стартуем. Если нет, то бросаем провода, запитываем и прыгаем к Проциону. Там подаём сигнал бедствия. Я всё правильно понял?
Михаил висел в тридцати метрах правее несчастного, выломанного ранее иллюминатора. Кабель и шланги, сцепленные по всей длине обычными пластиковыми стяжками, колыхались в пустоте, уподобившись ленивым-преленивым, обожравшиеся вкусняшками змеи. Или угрях. Или червям. Или лианам. Кому как нравится. Михаилу больше по душе сравнение с растениями. Он терпеть не мог червяков и прочую скользкую и мокрую гадость.
Призраки мёртвых обитателей доисторического океана ему тоже не нравились.
В пятидесяти метрах за спиной висела, заслоняя почти весь космос, «Синяя птица». Подгоняли её очень долго. Она до сих пор время от времени вспыхивала огнями манёвренных двигателей, приноравливаясь к пребыванию на заданном расстоянии, так как искин халтурил, не выдерживая нужной мощности тяги.
Навигатор нажал на кнопку. Из сопла на конце резака вырвался сжатый воздух. Почти сразу же проскочила электрическая дуга, ионизируя поток газов, а плазма въелась в обшивку, раздувая в разные стороны раскалённые трением докрасна капли металла.