В буковом лесу было ещё темнее, чем в зарослях. Сплошной купол смыкался над головой. Мягко шуршали прелые листья под ногами, и шаги были почти беззвучными. Лишь иногда с хрустом ломалась сухая ветка. Тогда Вовка останавливался, хмуро смотрел на виновника:
- Ходить не умеешь! Учиться нужно! — говорил сердито. — Ноги выше поднимай! И ставь мягче...
Сам Вовка шёл совершенно бесшумно.
- Где-то здесь, — наконец сказал Димка, приглядываясь к месту.
Огромные валуны с позеленевшими боками то там, то здесь вросли в землю. Вдоль круч ютилась жидкая полоса кустарника.
Озеро лежало внизу тёмное и спокойное, точно наполненное расплавленным свинцом. В лёгком полупрозрачном тумане зеленели буйные заросли тальника на том берегу; за ними сплошной стеной подымался лес. Вершины деревьев, уходя вдаль, постепенно сливались. В западной части озера лежал небольшой скалистый островок с кряжистым вязом да несколькими кустами чахлого боярышника.
Димка ушёл вдоль обрывов, осматривая замшелые валуны.
- Нашёл! Сюда! Нашёл! — донёсся его голос.
- А ты не кричи, мы не глухие, — отозвался Вовка.
На крупном позеленевшем валуне едва различалась иссечённая дождями и ветрами надпись: «К.С.П. 30.III.41 г.».
- Партизаны отметку оставили, — решила Танька, внимательно разглядывая надпись.
Вовка посмотрел на неё искоса и усмехнулся:
- Это в марте-то сорок первого — партизаны?
- И правда, — сказала девочка, но тут же возразила: — А что! Могли допустить ошибку: вместо сорок второго — сорок первый...
- В таких делах ошибок не бывает, — нахмурился Вовка.
Но Танька не хотела сдаваться:
- Ну, вы же знаете, что КСП — это «Красные советские патриоты» — партизанский отряд. Дядя Кузьма всегда так говорил...
- Врёт твой дядя Кузьма! — сердито отрезал Вовка. — Будут тебе партизаны писать. Кругом фашисты, а они возьмут молоток, зубило, сядут на камень —и ну на весь лес грохать! Нет, Танька, КСП — это что-то другое... Врёт Кузьма!..
- Один ты говоришь правду! — рассердилась девочка. — По-твоему выходит, что дядя Кузя врёт и про расстрел, и про побег... Это известно всем...
- Врёт! — настойчиво повторил мальчишка. — Никто не знает, что произошло в фашистском застенке. Никто не видел Костьку и Вадима после побега Кузьмы... Никто не видел, как бежал Кузьма... Ты думаешь, он зря в лесники пошёл? Он всех людей ненавидит. Чтобы подальше от них быть. Понятно? А ты: «Дядя Кузя, дядя Кузя!..»
- Знаешь, Вовка, — перебила девочка, — ты злишься на него потому, что он...
- Захаба! — Вовка присел на корточки. — Садись!
Юные путешественники залегли в кустарнике, сразу позабыв про ссору.
По тропинке, петляющей среди сероватых стволов, с ружьём на плече шёл Кузьма Захаба. Он был ещё довольно далеко, но тропинка проходила в двух шагах от камня с надписью.
- Давайте кликнем и узнаем, почему сорок первый год, — предложила Танька.
Вовка оборвал её:
- Без него узнаем. Нужно уходить скорее... Он нас ищет...
Укрываясь за редкими кустами, где согнувшись, где на четвереньках, а где и ползком, ребята стали медленно отходить. Вовка торопил друзей:
- Быстрее! Нужно успеть до ложбины, пока Кузьма на гребень не вышел, а там гущина — не проглянешь. Оттуда наблюдать будем.
Они достигли ложбины прежде, чем Захаба появился на гребне, и ветки держи-дерева сомкнулись за ними.
Захаба прошёл по старой заброшенной тропе, стараясь как можно меньше шуметь. Трое ребят скользнули следом.
Спустились к озеру и стали огибать его с восточной стороны. Прошли мимо лагеря красных следопытов, оставив его за кустами. Кузьма иногда останавливался, подолгу прислушивался к шуму листвы над головой. В одном месте, когда уже обогнули озеро, откуда-то потянуло дымком. Захаба остановился, повернулся лицом к ветру и, принюхиваясь, медленно пошёл на запах дыма.
Ребята следовали за ним неотступно.
Запах дыма привёл их к скалистому полуострову в западной части озера. Под кряжистым грабом, среди огромных каменных глыб, приткнувшись боком к скале, стоял просторный шалаш, сооружённый из тальниковой лозы. Небольшой костёр горел неподалёку от входа в шалаш, над огнём висел на треноге закопчённый котёл.
Димка потянул носом воздух и прошептал, глотая слюну:
- Вкусно пахнет. Тарелочку бы на троих...
- Неплохо, — вздохнул Вовка. — Видно, уха варится.
Прислонённые к шалашу, стояли бамбуковые удилища. В шалаше было темновато, но ребята сумели разглядеть в дальнем углу ружьё.
На подстилке из сухой травы сидел старик и помешивал ложкой уху. У него было задубелое коричневое лицо, покрытое сетью глубоких морщин, окладистая седая борода и узловатые худые руки.