– Парни, я побуду тут с вами недолго, к соседу родня приехала – в комнате сидят все друг на друге, – сказал он, присев на угол скрипучей общажной койки.
Тимофей сидел, задумавшись, и, чувствовалось, что был чем-то не на шутку озадачен.
– Сдается мне, Тима, что-то тебя гнетет. Расскажи, может, чего и придумаем! – сказал Грудич, внимательно изучавший его все это время.
– В двух словах или как?
– Ну, у тебя есть два варианта: либо все расскажи, либо все в подробностях, – подключился «Антипод», явно учуяв интригу.
– Мда, вариантов вы мне немного намерили. Tertium non datur[8], – отшутился Генделев.
– «Наливай», мы не торопимся! – сказал Грудич.
– Да нравится мне девчонка одна, – начал Тима, – курсом младше учится. Не знаю, как познакомиться, а она и без того вниманием не обделена. Чувствую, если сейчас институт закончу, – потеряю ее.
– Ну, тут расклад простой, – сказал «Антипод», – надо на второй год остаться. Все элементарно!
– Книжки тебе по целеполаганию писать надо, стратег! – саркастично парировал Генделев. – Что на второй год остаться надо – и лосю понятно, но как это сделать?
В комнате повисла пауза. Начался мозговой штурм. Каждый из членов квартета пытался явить свету свой вариант, сидя в испарине и в без того душной комнате.
– А давай, тебе руку сломаем, – вдруг неожиданно включился юный Боря, резко подняв глаза на Генделева и махнув пышными кудрями. – А что, возьмешь «академку», а на следующий год с барышней в одной группе окажешься, а там уж сам банкуй – все в твоих руках.
Все переглянулись, несколько оторопев от нахрапа решения.
– Легко тебе говорить, – сказал Тима, – кости не твои!
– Ну и жена будущая, знаешь ли, не моя тоже! – резюмировал Баклажанов тоном, не оставлявшим вариантов.
– Надо плацдарм организовать и анестезию, – подключился «Антипод», поставив прикроватную тумбочку в центр комнаты и, достав оттуда початую бутылку «Пшеничной», налил Генделеву полстакана.
Тима был уже и сам не рад, что зашел, но отступать было поздно, а уронить себя в глазах заговорщиков и вовсе недопустимо. Он поднял стакан и, пробурчав себе под нос какой-то самотост, выпил в три глотка.
– Теплая, зараза! – сказал он через некоторое время по прибытию эффекта.
– Извини, не подготовились! – бросил Баклажанов.
Затем усилием воли покорившись судьбе, Генделев с понятной неохотой присел, положив руку на тумбочку.
– Тимофей, ты вроде серьезный человек, – академично начал Грудич, поправив на носу очки, – без пяти минут технический вуз закончил, а ума как у гуманитария. Правую руку клади! – уже несколько распаляясь, прикрикнул он на Генделева, положившего на тумбочку левую руку.
– Спасибо, Юра. Извини, не сообразил – видать, развезло с полстакана, – с благодарностью сказал Генделев, поняв, что после левой пришлось бы ломать и правую.
– Чем бить будем? – спросил «Антипод».
– Давайте доской чертежной приложим, – предложил Баклажанов, глянув на доску Грудича, которую тот перед сессией приволок из института.
– Доска казенная, мне ее возвращать – а проблемы мне не нужны! – ультимативно заявил Юра.
– Мелочный ты, Грудич, но продуманный – видать, проживешь долго! – хмыкнул «Антипод».
Весь квартет опять замолчал, размышляя над орудием операции. Внезапно в коридоре послышались шаги и смех шумной студенческой компании, на что трое отвлеклись. Не отвлекся лишь «Антипод». Он схватил полный конспектов дипломат Баклажанова и со всей дури опустил его на руку Генделева.
Через пару минут мат утих.
– На совесть сделано! – сказал «Антипод» то ли про результат содеянного, то ли про качество индийского дипломата.
– Так, ну что, – начал Баклажанов, хлопнув себя по коленкам и резко встав со стула, – полагаю, планы на сегодня несколько меняются. Вроде в чебуречную собирались, а надо в «травму» ехать – результаты проделанной работы предъявить и бумажки нарисовать нужные!
– Да уж, тем более коллега теперь чебуреки только с одной руки употреблять сможет, – шкодно заметил «Антипод», глянув на Генделева, который общую бодрость духа разделял едва ли.
– Могли бы вообще его с рук кормить, кабы обе сломали! – бросил Грудич с легким флером, как бы невзначай обозначив себя.
– Низкий поклон хоть на том! – буркнул Тима, начав постепенно приходить в себя.
Так оно все и получилось. Генделев остался на второй год, попав в группу к той барышне, а через пару лет они сыграли свадьбу в той самой чебуречной, где он уже ел с обеих рук. А все баклажановский дипломат.
У каждого в жизни были, есть или обязательно будут события, которые покажутся важными и с которыми будут связаны какие-то мысли, воспоминания и вещи. У каждого они будут свои. Это могут быть предметы гардероба, монеты или элементы быта.