– Ты про «стройотряды», или мне почудилось?
– По мне, так хоть «горшком» назови, лишь бы дело шло! – буркнул Баклажанов. – Лучшее из прошлого в реалии новые заливать надо, а то талант у нас к разрушению «до основанья, а затем…»[28]. А затем заново велосипед изобретать начинаем!
– Романтик ты, Борисыч, неисправимый! Духовно-то, может, и ассимилируешь, а с религией-то что делать будешь? Вера – штука тонкая! Суннит с шиитом договориться не могут, а ты тут со своим вселенским утопизмом!
– Вера верой и останется – у каждого своей. Просто диалог нужен – большинство же бед мирских от недосказанности! – не унимался Баклажанов. – Посмотри вокруг – одни «диалоги». Куда ни плюнь, в какой-нибудь, да попадешь: в экономический, культурный, правовой, региональный. Все этими штампами пестрит, межрелигиозного вот не видно только, а ох как нужен! Выгони людей из домов, самолетов и машин, одежду с них сними, да в чисто поле поставь, в чем мать родила, – что их в сухом остатке разделять будет? Правильно, вера по большей части. Вот собирались бы руководители всех конфессий за круглым столом и обсуждали бы небесное, а главное, мирское – к чему-нибудь да пришли бы, а результаты бы уже до своих прихожан доводили.
В сознании Баклажанова молниями сверкали мысли и суждения, тотчас сцепляясь между собой, как истребители в воздушном бою, что он даже начал ворочаться, перекатываясь то туда, то сюда, словно пытаясь прийти к согласию в своем внутреннем диспуте – странном, как и сам Борух. Сквозь этот ментальный диссонанс он пытался разглядеть постсоветского человека.
– Кто он и, главное, как его назвать? – спросил как-то Борух у Аль Монахова.
При редких встречах они любили обсуждать вопросы разного толка, что в итоге породило их традиционные дебаты Доктора Филологии с филологом по жизни.
– Был же ведь «советский человек», – продолжал Баклажанов, – и идея на века, и название в масть. А дальше как?
– Да уж, видать, век короткий отмерен был. Назови «русским» – соседи не поймут, «российский» – длинно вроде, – ответил Монахов.
– Вот и я говорю, хоть унифицируй ни вашим, ни нашим и «РуСССкий» пиши. А что, «ССС» есть и «Р» есть – вот назад все и отыграли.
– Да с этакой буквенной игрой и к «Советскому Союзу» прийти можно, – рассмеялся Монахов. – А вообще, – продолжил он, – от идеи плясать надо, наверное. Тут ведь кто во что верит: кто в Бога, а кто в деньги, а для кого-то деньги Бог и есть, раз прямо на них в вере ему и клянутся. Россия никогда деньгами не жила – против нутра ее это, иначе как объяснить, что она до сих пор велика? Не наше это поле, покуда на нем играть будем – до победы нам далеко. Жили мы мечтой о «Храме-на-холме»[29], своей природой, литературой и духом, стало быть, душой, а чистоту души беречь надо и руки разные немытые, которые к ней тянутся, обрубать по плечи.
– К душевной чистоте без свежести тела не придешь!
– Верно подмечено, – согласился Монахов, – а тело и есть Отечество наше. Вот и фиксируй: «Чистота в Отечестве и в душе». Глядишь, пригодится! Так что, будет идея и название придет. Может, время еще не то?
– Время-то то, может, час не тот.
Земные противостояния. Попытка взляда сверху
«Облетев землю в корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и преумножать эту красоту, а не разрушать ее», – сказал как-то Юрий Гагарин после своего исторического полета в космос, словно подтверждая слова известной песни «мне сверху видно все – ты так и знай!». Оно-то и понятно, чем ближе к Создателю, тем мысли чище и взгляд острее, хотя, думается, что коммунист Гагарин этого мнения бы не разделил. При прочих равных взгляд сверху на любой вопрос наиболее конструктивный, хотя все мы пока «здесь» и «наверх» всегда успеем, стало быть, «здесь» разбираться и остается.
Трактат Сунь Цзы «Искусство войны» лет на 500 старше Библии и вот уже более двух с половиной тысяч лет пользуется не меньшим спросом, что и являет человеческий парадокс: людская тяга к разрушению ничуть не меньше, чем желание созидать. Библия – книга вечная, спору нет, говорят, на все ответила давно. Читает ее, читает тощий мальчишка в музыкальной школе в перерывах между уроками, а под вечер со скрипкой и нотной тетрадью темными переулками домой бредет. Он уже не в школе, а в другом мире со своими законами, а главное, вопросами, которые быдло уличное задаст. Есть ли на них ответы в Библии? Не знаю. Вот и получается, что на скрипке уже не играть надо будет, а промеж глаз ею бить. Хочешь – не хочешь, а функционал ее изменить придется.
29
Понятие, введенное в обиход писателем А.А. Прохановым, сутью которого является первенство духовного начала русского человека. Полярным ему является «Замок-на-холме», что уже символизирует материальные блага. По крайней мере, так это понял автор данного этюда. Если же он понял неправильно, Проханов по-отечески его поправит.