– «Клуб», говоришь? А что за клуб? – подумал Борух. – Это ж не сельский клуб с кино и танцами по вечерам, как в Жестково. Про тот клуб мы в курсе – еле ноги унесли, но хоть понятно, от кого уносили и где. Клубов же по миру миллионы, и о каждом известно что-то. Есть питерский «Рок-клуб», клубы для тех, «кому за…», «кому по…» или «кому по…, что кому-то за…», клубы любителей пива, а в этом любители чего?
– В этом? Пожалуй, что любители денег. Они им и мать, и родина! – подумал в ответ Баклажанов. – Иерархическая же структура «Клуба» достаточно сложна, но в ней определенно присутствуют два ядра, находящиеся в постоянном конкурентном противоборстве, тем самым двигая «Клуб» вперед. Ядра эти – «Ближнее» и «Дальнее». Зародившиеся в Старом свете «Ближние» старше «Дальних» лет на 100 и исторически являются лишь финансистами. Более молодые «Дальние», шагая в ногу со временем, добавили к финансовым рычагам и энергоносители. Две эти силы являются топ-менеджерами «Клуба» или, если хочешь, первыми среди равных. Их главы далеко не самые богатые люди на Земле, но именно их решения, двигающие идею вперед, мобилизуют силы и могущество «Клуба» в целом.
– Деньги не у людей – деньги у семей. Слыхали! – буркнул Борух. – Как-то мутновато все пока получается – прям в тени все. Ну а «рупор»-то у «Клуба» есть – гражданин, лицом работающий?
– Полагаю, ты про связи с общественностью? – улыбнулся Баклажанов. – Имеется, куда ж без него! Как и во всех мировых институтах, продвижением идеи занимались специально на то существовавшие люди, и «Клуб 300» исключением не был. Идею в нем уже долгое время двигал один добродушный и улыбчивый человек преклонных лет. «Вы знаете, кто этот мощный старик?» – спросил Бендер, представляя Воробьянинова элите Старгорода. – Это гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору». Этот же старик мыслил куда глобальнее Воробьянинова, продвигая по миру «клубную демократию», а по способностям и размаху дал бы фору сотне Остапов. Он путешествовал, ища вассалов и организовывая движения и фонды разного толка под благовидными целями короткого плеча. Цели же длинного плеча были совсем иными, являясь лишь трамплином для целей дальнемагистральных. По какому-то нелепому стечению обстоятельств, где бы он не появлялся, там впоследствии что-то да происходило, и отнюдь не на пользу тем местам. В зависимости от хода событий и целей он дергал за нужные нити, приводя в движение созданные им же механизмы. Но велосипеда он не изобрел, ибо об этом писал еще Сунь Цзы, разбирая такое явление, как шпионаж.
– Ну-ка, ну-ка, что там китайцы говорят?
– Он разделял шпионов на пять видов: местных, внутренних, обратных, шпионов жизни и шпионов смерти. Первых вербовали из местных жителей страны противника, вторыми же были ее чиновники. Схема эта со временем перетекла в такое понятие, как «Пятая колонна», которое одни относят к временам франкийской Испании, другие к режиму Муссолини, а третьи пытаются искать сходство с тем же «Пятым пунктом». Представителей «Пятой графы» среди них и вправду немало, но своими действиями они лишь бросают тень на свою национальную принадлежность.
– Не надо «ля-ля»! – буркнул спросонья Борух.
– В чем же «ля-ля»? – парировал Баклажанов. – Если ты родился и живешь в стране, то кем бы ты ни был – в первую очередь ты ее гражданин и защитник.
– Не лишено логики, – нехотя согласился Борух, чем Баклажанова даже слегка удивил.
– За два с половиной тысячелетия после написания «Искусства войны» мало что изменилось. На смену коннице, мечам и копьям пришли простые кнопки, а суть осталась все той же. Не изменилась и схема вербовки шпионов, ибо зиждется она на людских слабостях, а стало быть, будет вечной. Разгул внутренних шпионов приходился на 90-е годы, впоследствии же больший вес начали набирать шпионы местные. Это в основном публичные люди из разных сфер, обладающие определенным социальным статусом и тем самым снискавшие людское доверие. Они способны формировать общественное мнение, но при этом уводя его в сторону от вектора на укрепление своей страны.
– Сдается мне, Баклажанов, ты имеешь что-то против оппозиционных сил? Или мне показалось? – подумал Борух.
– Я обеими руками за них, – подумал в ответ Баклажанов, подняв во сне обе руки и даже добавив ногу, – но истинный оппозиционер всегда будет душой со своей страной. Да, он будет идти вразрез с мнением большинства, многое отрицая, но мыслить, а главное, действовать он будет лишь в ее национальных интересах. Иначе это вовсе и не оппозиционер.