– А кто же тогда?
– Это предатель! – отрезал Баклажанов. – Предательство, правда, предательству рознь. Можно по ошибке оступиться или по незнанию простому, можно по молодости и глупости под влияние дурное попасть, бредней наслушавшись – жизнь ведь она всяких капканов полна. А вот когда осознанно, понимая все до молекул, на это идешь, вот это и есть самый предатель. Всегда и везде они были. Кто из мести какой-то на это шел, кто из обиды, даже известности ради, а в основном за «тельцом золотым» в погоне. Идейные вот только перевелись давно.
– Вот времена настали, скажи, даже тут элита испарилась куда-то! – ехидно ввернул Борух.
– И не говори, срамота сплошная, одни плебеи и остались – их-то и прикормить легче всего. Но весь парадокс в том, что предатели нужны!
– Внезапный вираж, однако! Это для чего же? – подумал Борух.
– Чтобы знать, откуда ветер дует. Они как метастазы – всегда к опухоли выведут. Это все к той же хирургии. Вырезать их, может, и не трудно, но будут и новые, а их еще отыщи попробуй. Так что на виду их держать надо и работать с ними, а уничтожать уж «отработанных».
– А что Вы, любезный, скажете про генерала Карбышева? Он-то ведь изменил царской присяге, встав на сторону «красных»?!
– Умеешь ты тонкие вопросы задавать, – пустился в размышления Баклажанов. – Уж не знаю, оппозиционер ли он, но впоследствии внешнему врагу он не уступил, ибо исход его известен. Генерал же Власов поддался влиянию извне, и исход его известен также. Два генерала, две судьбы и два исхода, а разница на лицо!
«Клуб» нацеленно бьет в наиболее уязвимые точки, играя на слабостях как государственных, так и людских. Удары по ослабленной и лишь формирующейся молодой экономике очевидны. Они планомерно идут по ее исторически сложившимся ключевым отраслям в попытках выбить почву из-под ног у страны согласно 19-ой стратагеме все того же вечного трактата. Запас прочности, разумеется, есть, но вода и камни точит, а вечными останутся лишь верандный фундамент и дорожка вокруг дачного домика Баклажановых, которым не страшен ни один точечный ядерный удар.
Параллельно «Клуб» бьет по слабостям общественным, раскачивая вопросы коррупции. В этом Россия была не на высоте еще со времен Салтыкова-Щедрина, и с тех пор мало что изменилось. Это национальная многоуровневая болезнь, давно поразившая все тело от головы до последнего мизинца. Под знаменем этой беды и приводя в движение созданные механизмы и фонды, «Клуб» пытается раскачать уже то самое социальное «корыто» и «ловить рыбу в мутной воде».
– Полагаю, Баклажанов, ты и под это подгонишь очередную стратагему?
– Определенно. И это стратагема 20-ая! Покуда коррупция будет идти уверенной поступью, она всегда будет надежным орудием в руках внутренних и внешних врагов страны не только по своей пассивной сути, но и как рычаг для раскола общества на пути к дальнемагистральным целям «Клуба». Сам того не осознавая, он ведь оказывает бесценную услугу, бередя этот нарыв, но, как и предшественники, позабыв об эффекте айкидо. Тут уже за лекарями дело. «Вы хочете песен – их есть у меня», клин клином, как говорится. Навалятся гуртом, излечат – и встанет исполин!
Надо сказать, что Баклажанов был знаком с одним человеком, который четко знал, как все исправить. Это была его мать. Как-то давно на выходных зайдя к ней в гости, они сидели перед телевизором и смотрели светскую хронику из жизни «звезд». Медийные лица были подловлены какими-то «желтыми снимаками» в виде, далеком от потребного и танцующими на столах. Первые были в жутком возмущении от бесцеремонного вторжения в их личное пространство, о чем они пылко делились с ведущим в студии. Мать тогда очень внимательно наблюдала за кипением страстей на экране, и по всему чувствовалось, что она знает, как быть.
– Маменька, каков будет твой вердикт? – спросил через некоторое время Баклажанов.
– Видишь ли, Борух, все довольно просто. Если ты не хочешь, чтобы тебя снимали пьяным и танцующим на столах – не нужно пить и танцевать на столах! – резюмировала она тогда в своей крайне академичной манере.
Это было сказано как-то очень легко, просто и понятно, хотя, как известно, усложнять просто, а упрощать сложнее. Это был очередной постулат, некая нехитрая формула, ставившая многое на свои места, которой Баклажанов впоследствии следовал по жизни или, по крайней мере, следовать пытался.
Из всех социально значимых людей для «Клуба» наибольшую ценность представляли те, которые были способны достучаться до людских душ и попасть в умы. Мало быть искусным ритором на митинге, ибо митинг пройдет, а искусство останется в поколениях. «Вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино», – сказал Ленин в беседе с Луначарским. Вождь знал, о чем говорил, и говорил в граните.