Оскар Шиндлер. Человек-знамя
«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода».
«Синема, синема, синема, от тебя я без ума!». Каждый помнит эти слова из песни к фильму «Человек с бульвара Капуцинов», в котором Андрей Миронов поставил жирную точку в своей карьере великого актера. Фильмы советских лет все знали наизусть, равно как и песни из них, распевая их в компаниях или бубня себе под нос, чеканя шаг по пути на работу.
Страна в тот период не предоставляла особого досугового выбора, и люди искали себя в литературе, являясь на тот момент самой читающей нацией. Они часто жили предвкушением момента, когда после рабочего дня спустятся в метро и, раскрыв книгу или толстый журнал с литературными новинками, унесутся куда-то далеко, а вечером после ужина окунутся туда вновь. Думается, что во многом именно отсутствие выбора и концентрация людей на чем-то духовном и создало ту внутреннюю наполненность советского человека. Был ли он дитем системы? Безусловно. Она, как авторитарная мать, тысячами запретов, сама того не понимая, оградила свое чадо от всей планетарной пошлости и мракобесия, взрастив в итоге феномен, который невозможно повторить.
«Уровень спроса должен быть равен качеству предложения», – скажет любой экономист, и качество было на уровне, посему люди по сей день живут советскими постановками и цитатами из них.
Если же общение с книгой проходило один на один, то посещение театров и кино давало возможность выйти в свет, а главное, возможность общения и обсуждения, что во многом объединяло людей. Сколько интересных знакомств случилось в театральных буфетах и на премьерах киноновинок, а азарт в поиске «лишнего билета» мог бы сравниться разве что с эмоциями посетителей игорных домов.
Театр и кино, кино и театр, словно два брата, старший и младший, вот уже многие годы идут по жизни рука об руку, соревнуясь и споря, но органично дополняя друг друга. Театр дарит живые эмоции и личный контакт актера со зрителем, равно как и обмен энергией, необходимый им обоим. Но жизнь идет вперед во всем, ускоряя шаги и наращивая темп. «Быстрее, выше, сильнее» во всем – и бегуны бьют рекорд за рекордом, а матчи мирового футбола давно превратились в состязания военных стратегов. Массовость везде и во всем – и вот уже группируются заводы и фабрики, создавая ассоциации и консорциумы, а уютные семейные магазинчики вытесняются крупными торговыми сетями.
Мысли эти приходили и к представителям российской эстрады начала 90-х, и «Ласковый май» гастролировал по стране не одним десятком составов, чему поражался даже сам Дьявол.
Эта идея широкого охвата и легла частично в основу развития кинематографа. В отличие от театральных работ, в кино на художнике лежит большая ответственность, ибо оно длиннее во времени и суть сказанного уходит далеко в года, формируя не одно поколение. В этом кино чем-то схоже с литературой. Автор обязан действовать без права на ошибку, ибо, что написано пером, топором уже не вырубишь.
Что до киноискусства как такового, его видов, стилей и течений – это мы оставим киноведам. Цели же глобально две – это развлекать и воспитывать. Но не так важно скрасить быт и досуг, привнеся туда эмоций, как заставить остановиться и задуматься. Воспитательная функция неизбежно несет в себе определенный оттенок идеологии и формирует послевкусие, которое мерило многому.
Как-то в преддверии дня Великой Победы Борух сидел перед телевизором, листая каналы. Шли в основном фильмы о войне, которые он любил и смотрел с удовольствием. Признаться, он даже больше любил не сам День Победы, а его предвкушение, как люди любят вечер пятницы в ожидании выходных. Любовь к военным фильмам передалась ему от деда. Еще с самого раннего детства Боруха они смотрели их всей семьей, иногда и просто вдвоем, а иной раз вместе с его штурманом Гордеем, который часто наведывался к ним перед праздником. Время было позднее, уже закончился «В бой идут одни старики» и Баклажанов, переключив канал, наткнулся на «Список Шиндлера». Фильм только начинался, и Борух решил посмотреть, хотя знал его почти наизусть. Как и «А зори здесь тихие» фильм был тяжелым, но снятым хорошо, и Баклажанов каждый раз досматривал его до конца, что сделал и в тот раз. Уже глубокой ночью он сидел, уставившись в уже выключенный телевизор, и мысленно прокручивал ленту еще раз. Он думал о многом, находясь под каким-то куполом собственных мыслей и пытаясь поймать нужные. Перед глазами все еще стоял образ главного героя, и Борух размышлял о его судьбе.