себе силы войти туда, кроме Сакуры, которая уснула у кровати дочери, держа ту за руку. Был вечер, только семь, но Саске думал, что прошли годы. Наруто сидел рядом, в который раз уже предлагая отправиться домой и отдохнуть, но Саске не двигался с места.
Он хотел увидеть ее, попросить прощение, сказать что это его вина, что если бы он был рядом, она не прошла бы через весь этот ужас, но так и не находил в себе сил войти туда. Впервые в жизни Саске Учиха настолько боялся простого разговора.
Сакуру отправили домой. Она тоже отказывалась уходить. Сидела у кровати Сарады, прижимая спящую после долгой операции девочку к себе. Та была бледнее мела, порой всхлипывала во сне, и беспамятно требовала попить.
Сакура не переставала плакать. Она ведь так и не нашла в себе сил зайти на операцию, хотя Цунаде и предлагала, говоря что она закончит с операцией гораздо раньше, чем, если ее будет проводить Пятая. Но при виде своего окровавленного ребенка, у которого вместо глаз зияли дыры, она провалилась в обморок, и провалялась в нем дольше четырех часов. Саске понимал беспокойство жены, но также и понимал, что его маленькому сыну, который был сейчас у родителей его жены, тоже требовалась мать. Он облегченно выдохнул, когда Пятая предварительно наорав на его жену, выгнала ту домой. Бывшей Харуно ничего не оставалось, кроме как подчиниться, хотя она до последнего упиралась, когда Конохамару было поручено отвести ее домой.
Он стоял в коридоре, смотря как луну постепенно скрывает тучами. Сердце разрывалось от боли и чувства вины. Он понимал, что вернись он раньше, всего этого могло бы не случиться. Что его дочь сейчас могла бы не лежать в белой палате с перевязанными глазами. Руки Пятой, как и руки его жены, и правда были спасением любой напасти. Она смогла вернуть Сараде глаза, но зрение должно было вернуться или к завтрашнему утру или к завтрашнему вечеру.