Команда “Уральца” получила по миновении шторма от имени августейших особ по десять чарок, кондукторы и боцман еще по пять рублей серебром, а создателю благополезного описания решили изъявить особую милость. В чем она состояла, однако, узнать не удалось. ни мне, автору, ни кажется, самому Щеглову. Он уже был на наблюдательных пунктах очередных горячих точек балканских конфликтов.
Все самые первые работы и аналитические обзоры лейтенанта Щеглова по Средиземному морю были столь весомы, что учитывались при проведении стратегических игр в Главном Морском Штабе.
— Саня, откуда в тебе столько энергии? — не переставал удивляться его старый добрый товарищ и тезка Александр Колчак, будущий известный адмирал и верховный правитель России.
— Во-первых, у меня чернильница и перо — самописки. Они сами строчат. А еще, как ты помнишь, я орехи люблю — от них в мозгах прочищение делается, — отшучивался Щеглов. Но сделать он успевал действительно чрезвычайно много.
В тесной каюте корабля, в небольшой, но уютной квартирке на Адмиралтейском канале, д. 5 в Петербурге, где нечасто доводилось проводить свой отпуск, Александр Николаевич готовил и шлифовал главный план своей жизни — проект оперативно действующего морского генерального штаба с функциями, неведомыми неповоротливому и застывшему в косности Главному Морскому Штабу.
Прирожденный разведчик-аналитик А.Н. Щеглов готовил свой проект тщательно и, как тогда говорили, “весьма сберегаясь”. Впрочем, по крайней мере три человека были изначально посвящены в секрет проекта. Саша — Александр Васильевич Колчак, ровесник и конфидент до своего трагического смертного часа на мерзлой земле Сибири. И два адмирала — Зиновий Петрович Рожественский и Александр Федорович Гейден. Их имена так же хорошо известны любому читателю в России, как и имя Верховного правителя России Колчака.
С перепиской А.Н. Щеглова с этими замечательными людьми России, конечно же, неполной, автору удалось ознакомиться благодаря… Осведомительному отделу самого Морского Главного Штаба, где “иго чванства и пренебрежения, — как писал Щеглов Рожественскому в конце 1906 г., — привели империю к позору в войне с Японией”.
По мере того, как множилось число трудов, проектов и докладных неугомонного Щеглова, росли и материалы на него в Осведомительном отделе. Там осели черновики и копии писем к З.П. Рожественскому и А.Ф. Гейдену, масса личных счетов крайне бедного, на одно жалование жившего офицера, черновики его литературных упражнений и еще многое…
И слава Богу, что дотошные умельцы из Осведомительного отдела столь деятельно “пасли” нашего героя. В уголке личного дела карандашная пометочка: “Деловит, порой суетлив, назойлив по государственному делу, личных амбиций не являет”. Благодаря отдельцам сохранилась значительная часть из того документального наследия Щеглова, что в перебеленном виде отправилось “наверх” и сгинуло в болоте канцелярии Морского Министра. А объем информации нарастал. Благодаря усилиям З.П. Рожественского и А.Ф. Гейдена Щеглов был переведен с флота на берег, чтоб “закончил начатое в тепле и без качки” — как изволил пошутить Зиновий Петрович Рожественский, — “а то пишете и без того мелко и неудобочитаемо”[1].
Уже осенью 1905 г. два друга — лейтенанты A. Н. Щеглов и А.В. Колчак, два капитана 2-го ранга B. К. Пипкин и М.М. Римский-Корсаков объединились в Санкт-Петербургский Морской кружок. В беседах в кружке, в обмене мнениями с маститыми адмиралами получила окончательное оформление пространная записка о коренных преобразованиях в деятельности всего морского ведомства России.
Все перипетии и козни морского начальства при обсуждении и проведении в жизнь указа от 25 апреля (ст. ст.) 1906 г. о создании Морского Генерального Штаба заслуживают особого рассказа. Достаточно сказать, что безвестный лейтенант добился того, что не слишком благоволивший к флотским Император Николай II получил доклад Щеглова в обход морского министра, аккуратно все прочел и заявил:
— В докладе и законопроекте так ясно и подробно очерчены все обязанности и деятельность органов Морского Генерального Штаба, что остается только сесть и начать работать.
Тем, кто тормозил вопрос, оставалось только повиноваться. Обращаясь к начальнику Походной Канцелярии графу Гейдену, который вместе с Рожественским, вернувшимся тогда из японского плена, продвигал докладную Щеглова, Николай II заметил:
1
С 26.01.1904 по 27.08.1905 г. состоял прикомандированным к канцелярии Особого Комитета Дальнего Востока; с 27.08.1905 г. по 01.05.1905 г. состоял в 18-ом флотском экипаже в Петербурге; с 01.05.1906 по 26.06.1906 г. “состоял в прикомандировании в Морском Генеральном Штабе”; с 26.06.1906 по 26.01.1909 г. “исполнял должность штаб-офицером высшего оклада Морского Генерального Штаба”; с 26.06.1909 г. в должности военно-морского агента в Константинополе (Стамбуле). Капитан-лейтенант с 13(26).04.1908 г., капитан 2-го ранга с 6(19).12.1910; звание капитана 1-го ранга получил уже накануне 1-й мировой войны. После Стамбула были Бухарест, Стокгольм и наконец, трудная жизнь в Париже. И скромный памятник на кладбище г. Медона, под Парижем, где жил последние двадцать лет и скончался 9 января 1953 года А.Н. Щеглов