Приветливая бариста мгновенно заметила это и вежливо улыбнулась, поймав мой взгляд.
— Что для вас?
— Холодный кофе с мятным сиропом и корицей, пожалуйста.
— Прекрасно. — Она несколько раз ткнула кончиком карандаша в экран кассового компьютера, оформляя заказ, а затем обратилась к Гите: — Для вас?
Гита помотала головой, улыбаясь:
— Ничего, спасибо.
Я оплатила свой кофе, и мы с Гитой отошли от прилавка, отделанного, как и вся остальная мебель, под светлое дерево, в зону ожидания. Я поправила слезающую с плеча сумку. Затем огладила юбку и легкую блузку без рукавов, явно ощущая дискомфорт.
Как будто меня пристально разглядывали со стороны.
Я украдкой бросила взгляд через плечо, в сторону барной стойки у окна. И тут же упрекнула себя во мнительности, потому что Воскресенский по-прежнему был увлечен только своим телефоном.
А у меня уже, по всей видимости, началась паранойя.
И, если я не уйду из кофейни в самое ближайшее время, лучше не станет.
Гита тем временем, кажется, уловила мое наст-роение.
— Хочешь уйти?
Хочу, но только потому что он здесь.
— У меня есть еще некоторые дела в городе, а тебе предстоит приятная встреча с одноклассниками. — Я многозначительно кивнула головой в сторону Саши.
Гита едва заметно усмехнулась. Зеленые глаза смотрели на меня с сочувствием и печалью.
— В целом ведь… — начала она неуверенно, — у тебя все хорошо?
Она беспокоилась о моих чувствах? Как это мило. Кажется, я собственноручно дала ей для этого повод своим сегодняшним поведением.
Сказать по правде, все действительно было не очень хорошо. Не могу сказать, что прям-таки плохо, но и не совсем спокойно. Как будто где-то за ребрами кто-то колючий, маленький и темный царапал своими коготками все, до чего мог добраться. Не самое приятное чувство. Хотелось самой сжаться в крошечный клубочек и пролежать так как минимум до конца этого дня. Или недели, которая, к сожалению, только началась.
На самом деле все непонятно.
Я до сих пор ощущала этот вихрь негативных эмоций в груди после пробуждения в одной кровати с Воскресенским. И теперь, когда умудрилась встретить его в городе, чувствовала, что вихрь стал закручиваться лишь сильнее. Я не понимала, что двигало этим человеком, и не могла разобраться, чего он пытался добиться от меня. Это сбивало с толку, и я злилась на саму себя за то, что вообще думаю об этом. Что чувствую так много и позволяю негативным эмоциям взять верх над собой.
Но я не хотела, чтобы Гита волновалась обо мне вместо того, чтобы хорошо провести время и повеселиться со своими старыми друзьями, поэтому кивнула головой и постаралась искренне улыбнуться.
— Не переживай. Поговорим обо всем позже, ладно?
Она поджала губы. И снова я увидела сочувствие в ее глазах. Это выражение делало ее взгляд слишком тяжелым.
— Конечно. Прости, что не сейчас.
— Холодный кофе с мятным сиропом и корицей для вас! — раздался звонкий голос улыбчивой девушки-бариста, прерывая наш с Гитой разговор.
Мы обернулись почти синхронно. Девушка все так же широко улыбалась, когда я забирала у нее стакан и вытаскивала черную трубочку из множества других в подставке на краю столешницы.
— Попрощаешься с ним? — поинтересовалась Гита, кивнув в сторону барной стойки, едва мы сделали несколько шагов от прилавка.
Мне тут же захотелось прикинуться дурочкой или сделать вид, что я не расслышала ее вопрос, лишь бы только не отвечать на него. Мысль уйти и не вспоминать о Саше привлекала, но тут же подоспела другая: с моей стороны это будет слишком. Действительно слишком.
Меня ведь никто не просит проводить с ним время или общаться. Банальная вежливость — сказать «до свидания, Саша». Или «прощай, Саша», что куда предпочтительнее.
Я вздохнула. Слегка помешала трубочкой содержимое своего стакана и кивнула, косясь на Воскресенского. Он уже отложил телефон и, облокотясь локтем на стол, разглядывал просторное помещение.
— Не помешало бы. Хотя бы сейчас.
— Не поняла.
Ах да. Она ведь не знает самого главного во всей истории. Почти ключевой момент.
— Вообще-то, — протянула я, отводя взгляд в сторону. — Если быть до конца честной, то я ушла рано утром.
— То есть он не видел тебя после всего того, что… — Гита старательно подбирала слова, — произошло?
Я кивнула ей почти сокрушенно.
— Не видел. Я ушла до того, как он проснулся.
— Вот как! Он был настолько плох? — Вопрос был задан таким тоном, словно Гита спрашивала о погоде на завтра. Я же чуть не поперхнулась своим кофе, чувствуя, как начинают гореть собственные щеки.