— На мозг везде знатно капают — все-таки обучают будущих профессионалов своего дела, — отчеканила я, замечая, что голос слегка звенит. Снова. Воскресенский глянул на меня, не поворачивая головы.
— В университете наверняка сильнее.
— Не знаю, мне не с чем сравнивать. Сравни сам, у тебя есть такая возможность.
Он мягко усмехнулся, как если бы раскусил тонкую издевку. Только вот я не издевалась, а лишь озвучила факт: я не училась в колледже и потому не знала, насколько строги там требования к студентам. А вот Саша после окончания своего техникума вполне мог поступить на вышку и сравнить, если ему этого так хотелось.
Тем не менее я не видела в этом смысла. И к тому же совершенно не знала, собирается ли он вообще поступать в университет.
«Я ничего о нем не знала»,— пронеслось в моей голове. О том Саше, который сейчас сидел передо мной и ухмылялся, слегка наклонив голову набок и обхватив свою кружку с уже остывшим чаем ладонью.
Саша сидел передо мной. Повзрослевший, какой-то другой, загадочный, и все, что я видела, — девственно-белый, чистый лист.
Способен ли человек измениться? Я всегда была уверена, что способен, но так ли это? События, время, другие люди — они правда оказывают воздействие, под напором которого что-то меняется внутри?
Или они просто надевают маски, за которыми прячутся и прячут? Укрывают от людских глаз то, от чего всеми силами пытаются избавиться. Но ведь оно есть — по-прежнему живет внутри, где-то глубоко, настолько, насколько получается его зарыть, чтобы не видели другие и чтобы не видел ты сам.
Нет, люди меняются, просто далеко не все и не всегда. Маска со временем даст трещину, сквозь которую слепящими лучами пробьется вся суть. Но настоящие перемены раз от раза будут давать о себе знать, и ты увидишь их. Они всегда будут на поверхности. На расстоянии вытянутой руки.
Только протяни и дотронься.
Я почти протянула.
— Так во сколько вы встречаетесь с Гитой? — спросила мама, оборачиваясь на настенные часы. Она словно попыталась сгладить повисшее в воздухе напряжение.
То, которое появилось в моей груди, я сгладить вряд ли смогу.
— В семь.
— Тебе уже скоро надо выходить.
— Да. Допью чай и пойду.
— Я с тобой, — вдруг произнес Саша, и я удивленно уставилась на него, чувствуя, как все шире раскрываются мои глаза.
«Как это, со мной?» — испугалась я. А вслух спросила:
— Куда?
— Нам вроде как в одну сторону. Вы же встречаетесь на площади? — спросил он спокойно, однако глумливые искорки из его глаз никуда не делись.
— Да, там.
— Ну вот и мне туда. Провожу тебя и пойду дальше по своим делам.
Почему он решил, что мне нужна его компания, я так и не поняла, но не стала спорить. Лишь пожала плечами. Может быть, нам удастся еще раз нормально побеседовать.
Мы ведь разговаривали, пока я готовила чай. Пусть этот разговор и длился не больше двух минут, но он был.
В конце концов, мы ведь, наверное, не увидимся больше никогда.
Странный комок вдруг поднялся к горлу, и я поджала губы. Нет. Я не признаю, что сожалею, что больше не смогу увидеть Воскресенского.
И эти мысли совершенно лишние сейчас. Я невольно нахмурилась, краем уха ловя обрывки фраз — мама снова разговорилась с Сашей. А спустя некоторое время он наконец поднялся с дивана, оставив после себя пустую кружку.
— Что ж, спасибо вам большое! И за чай, и за душевный разговор.
Я не раздумывая поднялась следом, собрала посуду, отнесла ее к раковине и сполоснула кружки, вслушиваясь в звуки за спиной. Стул проехался ножками по полу — мама встала со своего места; следом раздался ее мягкий голос:
— Тебе спасибо за помощь, Саша.
— Да что вы, пустяки. Мне было нетрудно.
Надо же, какой вежливый.
А со мной говорил про свой член.
Боже, что за идиотские мысли лезут в голову?!
Чем быстрее мы уйдем, тем быстрее я увижусь с Гитой и изолью ей весь тот поток эмоций, что разрывает меня изнутри уже второй день. Гита успокоит меня и отвлечет от этой чепухи. Обязательно отвлечет. Она выслушает, посмеется, крепко обнимет и пообещает, что все будет хорошо. Скажет, что Саша балда.
Ведь он правда балда, и правда все будет хорошо. Я и сама это знала.
Все станет хорошо, как только Воскресенский уедет отсюда, а я забуду все, что произошло со мной за последние двое суток.
К тому же я собиралась поговорить еще и с мамой. Вчера она пришла уставшая, и нагружать ее своими проблемами я не стала. Вместо этого мы весь вечер провели за просмотром какой-то романтической комедии, а сегодня я наверняка задержусь, пока буду гулять с Гитой, так что разговор отложила на завтра.