* * *
Небольшая вступительная речь, пара фраз о йоге в её высшем понимании, а затеммикрофон передали в зал – высказаться желающим. Поднялась Милана. Всё-такиона была красивой. И на лекцию по йоге пришла, как на подиум. Зависть-зависть. Отчего у меня не такие правильные черты лица? Не такие волосы? Не такая фигура? Наверное, просто нужно больше за собой следить? Да. Практическикруглосуточно. Но если учитывать мою работу, дела домашние, то, что надопообщаться с друзьями, поболтать с папой, помочь маме, почитать, и конечно же заняться моим проектом или хотя бы просто порисовать, то выходит, что суткикончились... Не всегда на нормальный сон времени хватает. Видимо, пару-тройку пунктов полагалось вычеркнуть ради ослепительной красоты, но я же не в утопииживу. Поэтому жертвую красотой, а не ради неё. Не выйдет из меня супер-модели, так и буду жить вся средняя и умеренно привлекательная. Хотя, может, стоитподнапрячься? Эх, и Артём на неё смотрит.
Милана поднесла микрофон к губам и сказала:
– Я так счастлива видеть вас, Мастер! Буквально слов нет, как я счастлива!
– Это скоро пройдёт, – ответил тот.
Неожиданно.
Милана осеклась, я удивлённо моргнула и прислушалась повнимательнее. Есличестно, то я ожидала взаимных дифирамбов и рассуждений о том, какие все тутособенные, духовные и вообще самые-самые...
– У тебя есть вопрос? – уточнил Мастер.
– Да, – гораздо с меньшим подъёмом проговорила Милана. – Я читала, и многие говорят, что любой духовный путь приведёт к просветлению. А просветление – этоже всё? Потом нет желаний, ничего нет. А если я ещё не готова? Если я ещё не насладилась жизнью? У меня есть желания, я точно знаю...
– Ну... Все здесь присутствующие находятся на таком опасном пути, – совершенносерьёзно начал Мастер, – на котором можно стать счастливым. Я предложу варианты, как ещё можно этого избежать. Первый вариант очень простой. Достаточно глубоко поверить, что мы живём здесь для того, чтобы продолжиться вовселенной. То есть если конкретно ты не продолжишься, то вселенная ляжет иумрёт. Кому не повезло, и кто уже продолжился, и у него всё нормально, этотвариант не годится. Остаётся только пытаться выжить как человек. Для этого нужносохранять тонкое эго духовного просветляющегося и кого-то держать за мастера.
Я аж губы облизала, уставившись на чудака с бородкой с большим интересом.
Он говорил:
– Выбирай мёртвых мастеров, а то живые могут указать на что-то и всё испортить. Мёртвый мастер очень удобен. И чем он мертвее, древнее, тем лучше. Лучше брать совсем древних, чтобы только чуть-чуть было понятно, что они там говорили. Тибет какой-нибудь, ламаизм... И продолжай усиленно просветляться, посещай экзотические страны, желательно ашрамы кого-нибудь помертвее. Живое там не сохранили, а колбаситься можно не одну жизнь. Плюс ты сразу же станешь духовной, а все вокруг автоматически не духовными. Это надо усиленноподдерживать...
По залу пронеслись смешки. Милана расширила глаза и смотрела на Мастера, как рыба из Тихого океана на японского повара суши. Он тем не менее продолжал наполном серьёзе, подливая себе в стакан из термоса воды:
– Для этого не допускай рядом с собой появление талантливых людей. Окружай себя только теми, кто глупее. Это обязательно. Желательно выбирать тех, ктобегло даже читать не умеет.
Все засмеялись.
– Проверяй человека, как он читает этикетку...
Костя и Зарина рядом со мной согнулись от смеха, а Мастер поразился:
– Почему вы смеётесь? Я сейчас реальное положение дел описываю. Если вы видите, что человек читает этикетку с затруднением, значит, не прочитано ни одной книги. Смело берите его себе в друзья. Особенно женщины! К вам обращаюсь, берите к себе в подруги тех, кто явно проигрывает вам по внешности.
Я глянула на спутницу Миланы. Да ей и советовать не надо, уже реализовано!
– Берите таких, которых жалко. Чтобы они не могли удивить вас ни словесно, никак. И идите с ними всю жизнь. Мужчин хватайте первых попавшихся... – Истерический смех слева перебил Мастера, но он отпил воды и продолжил: – И всё имзапрещайте. Вообще всё. Особенно спорт. Чтобы они никуда не ходили. И желательно говорить им, что они сильно худые, чтобы растолстели. И разрешать повечерам пить водку. Это я секрет семейного счастья сейчас описываю, – с едвазаметной улыбкой добавил Мастер. – Муж перестанет что-то делать. Потому чтолюбому из нас запрети, мы перестанем. Все только и ждут, чтоб нам запретили: доктор, жена, ещё кто-нибудь. И всё! Потихоньку будете мечтать о каких-нибудь спортсменах, принцах. Свой должен быть вообще тюфяком полным. Дома вы рулите. Если что, подзатыльник дали. Ну и требуйте, конечно, чтоб дарили цветы исоблюдали прочий формализм. – Он снова отпил из стакана. – Это способ выжить. И не стать счастливым.
Зал грохнул хохотом.
– И ещё, – поднял палец Мастер, – не допускайте и мысли, что существуетсознание. Все же как-то нормально живут? А вы чем хуже? И постоянно все проговаривайте, и другим рассказывайте. Так вы станете нормальными, и никогдане станете просветлёнными. Но если вам не повезло, и вы вдруг позналибезмолвие, просветлились, то это ещё поправимо. Созерцайте только цветочки! Категорически нельзя признавать красоту другого сознания. Помните: толькотусклые глаза вокруг, максимум одна книжка-малышка. И помните, что все вокруг не дотянули. Сохраняем эго до самого конца. Если вдруг случилась такая беда, и онорастворилось, надо его срочно реанимировать. – Мастер подался вперёд, как Ленин на броневике, и с энтузиазмом заявил: – Объявите, что вы человек просветленный. И слушайте всех уныло, устало, отводя глаза. Ни в кого не верьте! Не верьте, что глаза могут сиять, что вам могут что-то дельное сказать... Если к вамподходят, встречайте человека с кислым лицом, чтобы сразу было видно, что вы мастер, а он никогда не дотянет! То есть если вы, не дай Бог, просветлились, сделайте всё возможное, чтобы больше никто не просветлился! Это очень важно!
И тут сам мастер не выдержал и рассмеялся вместе с ухохатывающимся залом.
– Это тоже искусство. Надо ему учиться, чтобы выживать. Главное, никого не хвалить! Критикуйте побольше! Мир вообще не дотянул. Кали-юга, мрачный век... И бойтесь просветления! Делайте всё, чтобы и остальные боялись. Никакой красоты! Всё всегда можно опарафинить, опошлить! Если не получается, значит, вы плохостараетесь2.
Милана пробормотала что-то, похожее на благодарность, и села, хлопая ресницами. А беседа продолжилась. Правда, уже в другом тоне. Говорили об Омаре Хайяме, о стихах дзен и их потаённом смысле. и снова о йоге. До самогоокончания вечера мне было весело. Выяснилось, что беседы о просветлении былисовсем не так скучны, как казалось!
Мой взгляд время от времени касался Артёма, его босых ног на ковре, его бёдер, его рук, его улыбки, опять другой на этот раз, и внимательных глаз. Было лишь немного жаль, что обо мне он как будто забыл.
У меня завибрировал телефон, и пришлось по стеночке выйти на лестницу. А потомв сад, чтобы людям не мешать. Это была Женька. Подбитый глаз и голова раненогобойца вырисовались на экране.
– Ура! Мне дали телефон, – сообщила Женька. – Ты как там?
– Всё нормально, – сказала я. – А ты?
– Валяюсь, уже скоро дырку в кровати пролежу. Ничего нельзя делать, ужас! Ничитать, ни кино смотреть, ни в интернете полазить! Скажи, денежка ещё не поступила тебе? Майкл обещал отправить.
– Нет пока.
– Поступит. Завтра, кстати, придёт горничная, Зоя Петровна. У неё есть свои ключи, так что ты не парься. И не обращай на неё внимания, она с придурью, но работает, как трактор на ядерном топливе.
– Хорошо. А ещё у кого-нибудь ключ от ворот и калитки есть? – спросила я, вспомнив о недавнем госте.
Взглянула на вторую калитку, возле которой распустились большие белые граммофончики дурмана, распространяющие вокруг себя упоительный, почтигипнотический аромат.