И вдруг до моих ушей долетело то, что меня добило на сегодняшний вечер.
– Ты сказала: “Мне так необходимо доверие”, и оно правда необходимо каждому, – говорил Мастер. – «Потому что доверие – это самое тонкое питание для жизни. Без доверия вы остаетесь голодными. Если вы не доверяете, вы не можете в действительности жить. Вы всегда опасаетесь. С глубоким доверием внутри все представления меняются. Тогда вы – дома... Тогда вы - не посторонний в мире... Не чужой, не иностранец2 ».
Откуда он знает? Хм... Иностранец. Именно так я себя всю жизнь и чувствую. Я привык к этому, подстроился. У нас, на Руси, кстати, к иностранцам хорошо относятся, словно те, из-за бугра, круче, умнее, сильнее. Можно этим пользоваться. Я так и поступаю. Улыбаюсь, как американец. Пашу, как немец. Ухожу без слов, как англичанин. Люблю секс, как француз. Мне комфортно! На кой чёрт что-то менять?!
Но в груди сдавило и захотелось с кем-нибудь подраться. Даже с Мастером. Вован говорит, он слышит мысли, так вот пусть слышит: «Идите вы все нафиг со своим доверием! Доверять можно было бы, но некому. Я всё сказал». И я улыбнулся по привычке. Милане, Вовану и Мастеру особенно. Как говорил мой любимый Мюнхгаузен: «Улыбайтесь, это всех раздражает»...
Эля
Утро. Сумрак, чуть, подёрнутый серым с востока. Прохлада пробиралась под спортивную куртку, и лето притворялось весной. Совершив героический спуск с горы, мы героически не улеглись под один из уютных кустов Воронцовского парка, адобрались-таки до пирса. Чувствуя себя абсолютной героиней, я расстелила йога-коврик, как знамя здоровому образу жизни. Рядом легли коврики соседей – оранжевыми, красными, зелёными, фиолетовыми мазками на серый бетон.
На пирс забежала большая лохматая собака – проверить, не сошли ли люди с ума, заявившись в полшестого утра в разноцветных костюмах делать что-то странное. Охранник на входе на пляж, кажется, был с ней согласен и готов был нам выдать справку. Удивлённо смотрели на ранних йогов сонные оконца круглого дома накрошечном мысе. Вдалеке на лодочках замерли рыбаки, словно их с вечераприклеили к скамье, сунули в руки удочки и так забыли.
Зато море плескалось об упрямые столбы пирса, разговаривало и, казалось, хотело к нам – скрутиться в какую-нибудь замысловатую позу. Пахло водой, солью и свежестью. Хорошо!
Володя включил негромкую музыку а ля Оливер Шанти, и понеслось.
Вдыхаем-выдыхаем. Сгибаемся. Чувствуем себя, чувствуем тело. Чувствуем, где сложно. С непривычки мне даже самые простые позы давались с такой же лёгкостью, как па-де-де умирающего лебедя трактористу Васе. Глядя на гибкий ипривычный к головокружительным выкрутасам народ, я чувствовала себя старой тележкой.
Но где-то в ряду позади меня занимался Артём, и я держала планку – пыхтела, ноделала. Поглядывала потихоньку. Мне что-то снилось о нём сегодня, и едвапроснулась, мысли постоянно его касались, словно намагниченные. Но Артём был суров и занят. Хоть подойди и пощекочи под мышкой, чтоб расслабился.
Володя показывал нам асаны и мягко поправлял народ, особенно новичков. И конечно же меня. Руки у него оказались волшебными. Станешь, в «собаку мордой вниз», жалея, что нет хвоста и пятой лапы, а он подойдёт, проведёт ладонью поплечам, и всё, где нужно, расслабляется. Даже в «букве Зю» становится хорошо. Прав был Артём, Володя — инструктор от Бога. И объясняет понятно.
Хоть и очень добрый, Володя «продвинутых» гонял нещадно. Артём, когда я смотрела украдкой, пытался за ними угнаться. Меня восхитила эта жадность истремление делать всё на максимум. Если слушать Люсю и учиться чему-то у Артёма, то именно этому – яркой жадности до ощущений, результатов и всегоостального. Возможно, именно это позволило ему добиться успеха? Хотя не всё у него получалось. В позах на баланс он падал и вставал, падал и вставал. Упорный. Я опять восхитилась. Зато в силовых позах ему равных не было. Врут люди, чтойога — это только на гибкость, тут столько силищи надо!
Скрутившись под собственной рукой, я забывала, что надо сконцентрироваться насебе, всё моё внимание улетало к рельефным мышцам Артёма. И я уже мысленнолепила его безупречное тело то в одной позе, то в другой. Правда, то и делозапутывалась в собственных ногах, руках и голове. Чёрт! И как за всем вместе одновременно уследить? Я же не трансформер! А-а-а!
Володя подошёл ко мне и аккуратно раскрутил обратно. Фух, я уж думала без хирургов не обойдёмся!
А потом из-за мыса на востоке грянуло солнце. Оно улыбалось, щекотало носы итребовало внимания, как проснувшийся спозаранку счастливый малыш. Мгновенностало жарко, и все разоблачились до маечек, а мужчины даже до шорт. Уже хотелось в море, а потом домой.
Но дав остальным десять минут передышки, Володя показал мне, что нужно делать для восстановления ноги. Руки инструктора то и дело мягко касались моего тела, подправляя и настраивая. А Артём, кажется, избегал смотреть на меня. Илизакрывал глаза, или улыбался всем и никому своей улыбкой стопроцентного ковбоя с рекламы в стиле вестерн. Да что с ним?!
Потом мне как новичку было позволено отдохнуть и побездельничать, и я пошлакупаться раньше всех. Никуда не торопясь, поплыла к рыжему утреннему разбойнику, играючи слепящему глаза солнечными зайчиками на водной глади. Наконтрасте со свежим ещё воздухом море было тёплое, ласковое, зовущее понежиться и забыть обо всём на свете. Я и забыла. Я люблю ловить момент, когдане планируешь ничего и не анализируешь прошлое, когда просто дышишь, потому что тогда наступает счастье. И сейчас моё счастье называлось морем. А если так подумать, я и сама почти море — ведь в моём теле восемьдесят процентов воды. Так и раствориться недолго!
Из морского блаженства меня вырвал всплеск рядом. Это был Володя.
– Не боишься так далеко заплывать? – спросил он, улыбаясь.
– Нет, я кайфую, – почти пропела я, переворачиваясь со спины на живот.
– Слушай, это необязательно, конечно, но у нас для утренней практики пары не хватает. Тина проспала. Милана заявила, что это глупость и ерунда, а на самомделе очень даже полезная практика. Поможешь нам?
– Что надо делать?
– Это психологическая игра. Называется «Слепой и поводырь». Один надеваетповязку на глаза, другой его водит. По парку и набережной будем ходить.
– А в чём суть?
– В том, чтобы один доверился другому. А другой почувствовал ответственность ипроявил любовь. Потом наоборот. Это раз. А два – не отвлекаясь на зрение, можнопочувствовать очень много всего любопытного. Структуры, материалы, формы...
– О, это интересно! Формы и структуры! Я за! – загорелась я.
– Тогда поплыли к берегу. Или можем тебя подождать...
– Да ладно, я уже наплавалась, как рыба-кит. Кто будет моей парой?
– Вообще мы выбираем рэндомно.
– Это как?
Володя засмеялся:
– В бутылочку играем. На кого она укажет, тот и твой.
– Надеюсь, целоваться не обязательно? – хмыкнула я.
– Конечно, нет.
«А вот лучше б было обязательно», – мелькнула у меня первая мысль, когдапластиковая бутылка из-под минеральной воды, раскрученная Артёмом, показалакрасной пробкой на меня. Вот и говорите потом, что случайностей не бывает!
Володя вручил мне повязку, я подошла к Артёму и улыбнулась:
– Ну что, я могу тебе доверять?
Он моргнул как-то растерянно, но в следующую секунду снова включил свою фальшивую улыбку. Аж стукнуть захотелось. И я не выдержала:
– Слушай, тебя ночью ковбой Мальборо укусил?
– Кто?!
1Ошо. О доверии