Уж больно плаксивое и страдающее. Без слез не взглянешь.
— Все, я пошла, дождись меня, вместе выпьем чаю, — ухмыляюсь и выхожу из комнаты на всех парах.
Смотрю на часы. Опаздываю. Ну, ничего, подождет, не переломится.
Чай не кисейная барышня. Неспешным шагом, наслаждаясь отдыхом, иду к остановке. Как назло, автобус приезжает сразу же, хотя я надеялась, что постою подольше и опоздаю еще больше. Но честность все же побеждает, так что я сажусь и втыкаю наушники, слушая задорную музыку.
— И на что я согласилась, — бурчу себе под нос, когда выхожу из транспорта.
Все это время люди смотрела на меня, как на нищую бомжиху — в глазах отражалась брезгливость, губы искривлены, но мне было не до их взглядов.
А вот когда вижу Кирилла, все мое тело охватывает предвкушением. И не трепета, как у влюбленной в парня девчонки, а скорее, как у пакостницы, ожидающей реакции на свой непрезентабельный внешний вид. Чем ближе подхожу, тем больше замечаю кучу направленных на него взглядов столпившихся возле входа у кофейни студенток. Он сидит на байке в выгодной позе, подчеркивающей его стать, листает что-то с ленивым видом в телефоне. Чертыхаюсь, когда он замечает мое приближение и тут же достает откуда-то букет цветов. Идет навстречу и сует мне их под нос. Ирисы.
— Как банально, — говорю ему, но сама внутри поражаюсь, каким образом он смог угадать мой вкус.
Мои самые любимые цветы.
— А ты, как я погляжу, любишь все небанальное и неординарное? — усмехается Соловьев, а затем окидывает меня смеющимся взглядом.
— Моя повседневная одежда, — вздергиваю подбородок, пытаясь убедить его, что все так и есть, все правда.
И не нужно на меня так смотреть, словно знаешь обо мне все, Кирилл.
— Поверю на слово, — улыбается, а затем притягивает меня к себе.
— Так, — бью по его руке, — мы договорились об одной встрече, лапать меня не надо, ясно?
— Как скажешь, — тут же поднимает руки вверх, демонстрируя согласие, от чего я на секунду начинаю испытывать к нему толику уважение.
Все же не каждый способен соблюдать чужие личные границы.
Глава 7
Аида Самойлова
Я ощущаю, как спину прожигают пораженные девичьи взгляды. Никто не может поверить, что такой парень, как Кирилл, может пойти на свидание с такой оборванкой, как я. На секунду становится стыдно за свой непрезентабельный вид, но затем я гордо задираю подбородок и расправляю плечи. Это совершенно неважно. Будь я по-настоящему интересна парню, его это остановить не должно. Более чем уверена, что со стороны Соловьева всё происходящее — очередная блажь, он желает погладить по шерстке свое эго, так что стоит просто отвадить его от себя. И на этом всё закончится.
— Ты опоздала, Самойлова, — ухмыляется парень, но я игнорирую, не считая нужным оправдываться.
И тут мой взгляд падает на мотоцикл.
— Ты разве не выиграл Харли Дэвидсон? Я думала, парни сразу же садятся на свои новые игрушки, — усмехнулась, с интересом разглядывая его байк.
— Я консервативен. Не изменяю своей Лизе, — последовал его ответ, а затем рукой он погладил бока мотоцикла.
Я переложила букет так, чтобы он лежал на руках, тот ощутимо своим весом тянул их вниз, хотя аромат приятно щекотал ноздри. Единственное, что примиряло меня с нежеланным спутником.
— Ты называешь свой байк Лизой? Я думала, байкеры дают своим мотоциклам какие-то мощные имена. Ну знаешь, типа Цербер, Зверь, не знаю… Лютый, — прищурилась, стараясь вспомнить все прозвища, которые слышала от парней в школе.
Всегда поражалась этой мужской привычке — называть свои тачки и байки именами, словно они одушевленные.
— Ты где набралась слов таких, — фыркнул в ответ на мои слова Кирилл, а затем привстал, крутанул ключи на пальцах и кивнул на кофейню. — Идем, кофе остынет.
Лихо он тему свернул. Она ему явно была неприятна, либо со мной лично он ее обсуждать не желал.
Кирилл не пытался снова распускать руки, больше не тянулся к моей талии, так что внутрь заведения мы зашли рядом, но при этом порознь. Девчонки, стоявшие у порога, еще сильнее зашушукались, раздавались даже смешки. Я вычленила слова типа “уродка, нищенка”, но они меня не задевали, ведь я точно знала — ко мне они отношения реального не имеют. Но никому о моей семье знать не стоит, пусть для всех я лучше так и останусь обычной среднестатистической полуголодной студенткой.
— Американо и круассан с сыром, — первой подошла к стойке, от которой как раз отошли последние покупатели.