— А вас с сестрой в семье двое? — спросила его, меняя тему разговора, вот только мой вопрос вместо того, чтобы вызвать у него улыбку, заставил нахмуриться и свести на переносице брови.
Кирилл промолчал, словно ударился в какие-то тяжелые воспоминания, а я прикусила язык, коря себя за этот вопрос, хотя логики в этом не было абсолютно, ведь знала я о нем довольно мало.
— Прости, я тебя чем-то обидела? — подалась вперед, чувствуя, что ступаю по тонкому льду.
— Было двое, — встряхнул парень головой и ответил с какой-то тоскуй.
— Прости, я не знала, — тут же поняла всё без слов и сглотнула, затем глянула в его глаза, надеясь на лучшее.
В этот момент его страдания отозвались внутри меня болью, я прикусила нижнюю губу и не знала, что сказать.
— Это была моя вина, — опустил он глаза и зажмурился.
Кулаки стиснул так сильно, что побелели костяшки пальцев, а я замерла, чувствуя потребность погладить его по плечу, но опасаясь гневной реакции.
— Что случилось? — спросила и с замиранием сердца коснулась мужской руки.
Не ожидала, что он ответит, всё же Соловьев был довольно закрытым парнем, когда дело касалось личного, но он меня удивил.
— Она была младше на пять лет, бегала за мной хвостиком, — выдохнул, голос был полон тоски. — Я должен был смотреть за ней, как никак, старший брат.
Его губ коснулась усмешка, уголки опустились. Я молчала, не перебивая и не сбивая его с мысли.
— Знаешь, она в детстве раздражала меня, ведь я вынужден был брать ее везде с собой. Стыдно было перед пацанами на районе. Вернуть бы это время, — с тоской пробормотал и протер ладонями лицо: — В тот день она напросилась со мной на речку, и я не смог отвязаться. Если бы я только знал…
Он не договорил, многоточие повисло в воздухе, но у меня перехватило дыхание от догадки, промелькнувшей в голове.
— Она утонула, — произнес безжизненным тоном и уставился бездумным взглядом в стену. — Такая ирония, я ведь с детства плаванием занимался, вот мама и не поверила, что я не смог ее спасти.
Воцарилась тишина.
— Что на самом деле случилось? — нарушила молчание.
Я не ожидала, что он ответит, но он прикрыл глаза и откинулся на подушку, словно возвращаясь в прошлое.
— Я сказал ей сидеть на берегу, а сам ушел купить мороженое. Она его так хотела, — процедил сквозь зубы, лицо у него выглядело уставшим. — Если бы я знал, что она ослушается и зайдет в воду… Не отходил бы ни на шаг… Ненавижу мороженое…
— А ты попытался спасти? — первое, что я произнесла, но затем прикусила язык, злясь на себя за вырвавшиеся слова.
— Пытался. Ей тогда восемь было, мне тринадцать, был бы, может, постарше, она осталась бы жива, — произнес глухо. — Когда кинулся за ней в воду и схватил, она запаниковала и в страхе стала топить меня за собой. У меня сработал инстинкт самосохранения. В общем… Я выжил, она нет.
Я наклонилась вперед и схватила его за руку.
— Лучше бы на ее месте был я, — прошептал, а после замолчал.
Прошло несколько минут, и когда он открыл глаза, вместо страдающего парня на меня смотрел циничный Кирилл. Отдернул свою руку, снова стискивая ладони в кулаки.
Глава 17.1
Лицо у него скривилась, он встряхнул головой и снова надел эту маску, которую я ненавидела.
— Прием окончен, — произнес, глядя на настенные часы, снова перевел взгляд на меня, но в глубине глаз была лишь мгла. — Как выпишусь, наберу тебя.
Голос его звучал жестче, чем обычно. Я открыла было рот, чтобы утешить его, но наткнулась на циничное выражение лица. Ясно, время откровений закончилась. Кулаки его были всё еще сжаты, скулы стиснуты, и только поэтому я понимала, что внутри он до сих пор агонизирует, вспоминая о прошлом.
Не желая бередить кровоточащие раны, сглотнула ком обиды, кивнула и направилась на выход, не понимая, каким образом реагировать на такие метаморфозы, и как себя вести в такие периоды, когда он то протягивал меня к себе, то отталкивал, не давая приблизиться. Я чувствовала себя так, словно каждый мой шаг опасен и может привести к непоправимому, и оттого осторожничала, боясь переступить черту.
— Ты не виноват, Кирилл, — произнесла я, не удержавшись, и затем вышла из палаты.
А затем услышала, как что-то ударилась об стену. Вздрогнула, но не обернулась, понимая, что это было выражение его застарелой боли.
Я шла к общежитию пешком. Мне было необходимо проветриться. Всё в голове смешалось, чувствовала себя какой-то потерянной. А когда подошла к зданию, увидела на пороге Сему и Милу, которая улыбалась ему и активно жестикулировала.